Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
61 
«Может, улегся спать?» – подумал Рублев о своем госте.
Даже не дожидаясь лифта, он взбежал по лестнице, позвонил в дверь, а затем сунул ключ в замочную скважину, повернул. Дверь открылась. В квартире царила тишина.
– Сергей! – позвал Комбат.
Ему никто не ответил. Рублев заглянул в комнаты.
Сергея там уже не оказалось. Посуда вымыта, аккуратно составлена, постель с дивана убрана.
«Странно, где же он? Куда подевался?»
В прихожей лежали ключи от квартиры.
«Значит, он просто-напросто защелкнул дверь и ушел», – решил Рублев.
И тоска, сильная, невыразимая, охватила его. Он вошел в кухню, включил почему-то чайник, хоть пить не хотел, сел у стола и осмотрел опустевшую кухню. Он понял, ему не хватает этого маленького, худенького паренька, ощутил одиночество.
Сердце сжалось, нестерпимо захотелось закурить. Сигарет на подоконнике не оказалось, пепельница была пуста.
«Значит, Сергей взял сигареты и зажигалку. Черт подери, почему же ты меня не предупредил, почему ты мне ничего не сказал? Я бы не ехал на эту чертову встречу, в общем-то бессмысленную и ненужную.»
Чайник закипел. Комбат выключил плиту, но продолжал сидеть, борясь с нестерпимым желанием закурить и выпить.
«Нет, нет.., следует себя заставить, надо себя перебороть, – убеждал свой организм Борис Рублев. – Потерпи еще немного, совсем немного, и это желание пройдет.»
Зазвонил телефон. Комбат сорвался с места и бросился к нему. Схватил трубку:
– Алло! Алло! Сергей, ты? – закричал Комбат в микрофон.
В трубке слышался шум, затем воцарилась тишина, и Комбат услышал знакомый голос:
– Алло, алло! Борис Иванович? Это я, Гриша!
– Ты? – дрогнувшим голосом произнес Комбат.
– Да, я. Посылку получил?
– А… Да, да, получил, спасибо.
– Я звонил, с каким-то пареньком разговаривал. Кто это?
– Да так, один знакомый, – немного виноватым тоном произнес Комбат.
– А-а… – услышал он в ответ. К чему относилось протяжное и неопределенное «а-а», Рублев не понял. – А кто это – Сергей?
– Хороший знакомый, Гриша.
– Где он сейчас?
– Не знаю, – честно признался Комбат, – я вернулся, а его нет. О чем ты, кстати, с ним разговаривал?
– Да ни о чем, просто поинтересовался, как ты.
– Что тебе еще говорил?
– Кто?
– Как кто? Сергей!
– Да ничего. Сказал, что смотрит телевизор и ждет тебя.
Еще минут десять Григорий Бурлаков пытался хоть как-то развлечь Комбата, рассказывая ему всевозможные небылицы о своей сибирской жизни и приглашая к себе в гости.
Комбат лишь говорил изредка:
– Да, да, Гриша… Я тебя понял, хорошо… Обязательно… постараюсь.., буду, ты же меня знаешь…
А у самого в голове билась одна мысль:
«Куда же запропастился мальчишка? Как-то очень быстро я привязался к этому Сережке, словно бы он мой сын родной».
Глава 8
Мужчину в короткой кожаной куртке орехового цвета и темных очках на Курском вокзале знала каждая собака.
Да и как его не знать, ведь он водил дружбу как с милицией, так и со всеми остальными. И кличка у него была запоминающаяся.
Кто и когда присвоил ему эту кличку – дело темное и забытое. А звали его за глаза Кощеем, то ли из-за узкого лица, редких зубов и выпученных глаз, то ли из-за жестокости, с которой Кощей расправлялся со всеми, кто посягал на его власть и деньги.
А денег за последние годы Кощей сумел заработать немало. Правда, промысел его был грязен и преступен, в общем, как и все, что он делал в своей жизни. Вот уже несколько лет Кощей появлялся на Курском вокзале на дорогой иномарке с двумя или тремя охранниками. Сам за рулем почти никогда не сидел, а располагался на заднем сиденье за темными тонированными стеклами, из-за которых он видел все, а вот его не видел никто. За свою недолгую жизнь Кощей успел трижды отсидеть в тюрьме, да еще стал наркоманом. Друзей у Кощея не было, старых растерял, нажил лишь партнеров по бизнесу да нужных знакомых.
Вот именно новых нужных знакомых у него появилось великое множество – бывшие уголовники, авторитеты воровского мира, проститутки всех мастей, сутенеры, торгующие живым товаром, воры, бандиты, нечистые на руку сотрудники правоохранительных органов.
Кощей расхаживал по Курскому вокзалу так, как может ходить лишь хозяин, которому все подчиняются и от которого все зависят. Если ему кто-то не нравился из бомжей или проституток, то стоило Кощею пошевелить тонким пальцем с огромным золотым перстнем-печаткой, и человек тотчас исчезал, естественно, не по своей воле.
61 
