47 
— Вот и все, приятель, — вслух сказал Чиж. — Теперь ты мой.
Как будто в насмешку над ним, водитель пикапа вдруг резко повернул направо, пересек неглубокий кювет и рванул напрямик через картофельное поле. Чиж взвыл как вурдалак, которому сунули под нос осиновый кол, покрыл хитроумного бандита трехэтажным матом и вслед за ним съехал в кювет.
Он знал, что делать этого не следует, но все-таки в глубине души надеялся, что сила духа, которая подгоняла машину на дороге, поможет ему протащить приземистую легковушку по бездорожью. В этой надежде не было ничего рационального, и в полном соответствии с законами взаимодействия физических тел тяжелая «Волга», скатившись в кювет, уперлась носом в его противоположный край и засела намертво — ни вперед, ни назад. Бешено вращающиеся колеса скользили по мокрой траве, в бессильной ярости вырывая ее с корнем и отбрасывая назад вместе с комьями влажной земли. Убедившись в том, что без буксира отсюда не выбраться, Чиж перестал истязать ни в чем не повинный механизм и выскочил из машины, на ходу выдирая из наплечной кобуры пистолет.
Он пробежал по полю несколько метров, путаясь в ботве, остановился, поднял оружие на уровень глаз и бессильно уронил руки вдоль тела: пикап был уже слишком далеко. Майор смачно сплюнул под ноги, повернулся к картофельному полю спиной и побрел к своей застрявшей машине, на ходу вытаскивая из кармана рацию.
* * *
Они сидели на мягких стульях в крошечной приемной Лаптева — водитель, который мял в руках свою кожаную кепку, сокрушенно вздыхал и время от времени осторожно трогал синяк на нижней челюсти, и Чиж, все еще по колено перепачканный мокрой землей и травой. Стол секретаря был пуст, в углу тихо чах от недостатка света и воды пыльный фикус. За окном по-прежнему было пасмурно.
Дверь в коридор резко распахнулась, и на пороге, сверкая пуговицами, звездами, нашивками и юбилейными значками, возник Лаптев. Чиж и водитель почтительно вскочили со своих мест: это был именно тот случай, когда соблюдение субординации оставалось последним средством самообороны. Подполковник прошел в свой кабинет, даже не удостоив их взглядом, и от души грохнул дверью.
— Baby's in black, — доверительно сообщил водителю Чиж.
— Чего? — уныло переспросил тот.
— Крошка в черном, — перевел майор. — В некоторых переводах стоит: «Она в трауре». Песня такая. Музыка Джона Леннона, слова Пола Маккартни.
Исполняет подполковник уголовного розыска Лаптев.
— Эх, — безнадежно вздохнул водитель.
— Заходите по одному, — послышалось из кабинета. — Иванов первый!
— Эх, — повторил водитель и скрылся в кабинете, бесшумно притворив за собой дверь.
Чиж устроился поудобнее на стуле, закурил и стал ждать своей очереди, пуская дым в потолок.
Глава 8
«ПО ТУНДРЕ, ВДОЛЬ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ…»
Абзац заглушил двигатель пикапа и несколько секунд сидел неподвижно, прикрыв глаза и пережидая ощущение бешеной гонки. Шею саднило там, где ее оцарапала выпущенная наугад пуля, воротник кожанки сделался скользким и неприятно лип к коже. «Ну и видок у меня сейчас», — лениво подумал Абзац и открыл глаза.
Вокруг негромко шумел лес — не мрачный еловый, как вокруг дачи Кондрашова, а светлый березовый. Среди берез тут и там медными колоннами торчали сосны. Двигатель мерно тикал, остывая, где-то пробовала голос пичуга. Абзац провел ладонью по шее и бросил на нее взгляд. Ладонь была в крови.
«Могло быть хуже, — подумал он, открывая аптечку и поворачивая зеркало заднего вида так, чтобы видеть себя. Вся левая сторона шеи была густо перепачкана кровью, хотя оставленный пулей след выглядел довольно безобидно — пустяковая царапина, и не более того. — Если бы не тот ментяра с его пивом, все могло обернуться во сто раз хуже. Сейчас я бы уже вовсю давал показания. Или, что еще смешнее, валялся бы у Кондрашова во дворе свистком кверху, как неодушевленный предмет.»
«Вот так депутат, — подумал он о Кондрашове. — Заговоренный он, что ли? Второй раз пытаюсь к нему подобраться и второй раз едва успеваю унести ноги. Спасибо тому менту…»
…Мент встретился ему в лесу в двух шагах от дачи. Собственно, он был в штатском и меньше всего походил на мента — этакий прокуренный, скверно выбритый хиляк примерно одного с Абзацем возраста, в грязноватой полотняной курточке серо-стального цвета, в застиранных черных джинсах, кроссовках и кожаной кепчонке, надетой, очевидно, по случаю дождя. В руке у этого типа был полиэтиленовый пакет, в котором что-то предательски позвякивало на каждом шагу. Абзац, который никогда даже не пытался притворяться опытным лесовиком, производил слишком много шума, продираясь через малинник, и потому не услышал приближения мента, который тоже пер через кусты напролом, как сошедший с рельсов локомотив.
47 
