Особенно,... 
44 
Он посмотрел на часы. Водитель, наверное, уже дошел до магазина, если не застрял где-нибудь по дороге. Как его зовут-то, а? А впрочем, на кой черт он мне сдался, этот доморощенный меломан с замашками вороватого лакея… Нельзя, конечно, так думать о людях, но что делать, если это правда? Он-то небось идет сейчас по обочине и думает: Чиж этот, дескать, ни хрена в музыке не понимает, только и знает, что водку с пивом жрать да «битлов» своих слушать… Алкаш он, думает, этот ваш майор Чиж, и ничего больше. Хроник. И ведь тоже прав: что есть, того не отнимешь. Можно сколько угодно хорохориться, но шила в мешке не утаишь, особенно от себя самого. Хотя от себя — оно, наверное, и легче. Тут главное что? Главное — решить, чего ты сам хочешь. Хочешь уважать — уважай. А не хочешь — кто ж тебя неволит? Вон их сколько, таких свободных людей, по ЛТП, по тюрьмам, по чердакам и подвалам…
Он снова посмотрел бутылку на просвет. Пива в ней осталось меньше половины. Чиж криво усмехнулся и сделал еще один глоток, совсем маленький.
Вот и решай. Взвесь все хорошенько, приди к очевидному выводу и брось пить. Как это? Да вот так! Брось — и все. А если не получается — излови Абзаца и доставь его Кондрашову — живого, а еще лучше мертвого. После чего можно брать под козырек, запевать строевую песню и, чеканя шаг, отправляться прямиком в центр Маршака, где за совершенно немыслимые бабки приводят в порядок таких, как ты. Да чего там — таких! Небось среди тех, у кого водятся деньжата, встречаются типы и покруче… Ты себе лечись, а Кондратов за тебя заплатит. Украдет где-нибудь и заплатит, ему не впервой.
«Дерьмо, — пренебрежительно сказал себе Чиж. — Загадочная русская душа. Если в сиденье твоего стула нет торчащего гвоздя, его непременно нужно туда забить, да так, чтобы острием кверху и длиной сантиметров десять, чтобы уж до самой кости, до кишок чтобы… Эх!»
Он резко запрокинул бутылку, едва не угодив донышком в лобовое стекло, и в два могучих глотка употребил все содержимое. Ничего, сейчас водила еще принесет… На наш век хватит. Кто не может бросить пить? Я не могу? Это мы еще посмотрим, гражданин Кондрашов… а также товарищ Лапоть. Тоже мне, нашли слабое звено…
Он затолкал пустую бутылку поглубже под сиденье и глубоко, с удовольствием затянулся сигаретой. «Прорвемся, — успокоил он себе. — Всегда прорывались и теперь прорвемся.»
В это время хрюкнула рация, на ее корпусе замигала красная лампочка.
— Первый, я пятый, — сказала она искаженным почти до неузнаваемости голосом. — Ответьте пятому, первый!
Чиж взял рацию и передвинул большим пальцем рычажок.
— Первый на связи, — сказал он. — Что нового, пятый?
— Какой-то бомж, — доложил пятый. — Движется пешком со стороны железнодорожной станции. Смотрит на ворота… как будто знакомых ищет. Направляется в вашу сторону. Повторяю: направляется к вам.
— Бомж? — Чиж поморщился: только бомжей ему сейчас и не хватало. — По дачам, что ли, решил пошарить? Так ведь тут кругом охрана… Как он выглядит?
— Около сорока лет, — прохрипела рация. — Патлатый такой блондин, волосы до плеч, баки, как у адмирала, усы, черные очки. Одет в камуфляжные штаны и короткую черную куртку… в «косуху», в общем. При себе имеет рюкзак и сумку.
— Погоди, пятый, — недовольно перебил его Чиж. — Где ты видел бомжа в «косухе»? Может быть, это чей-то сынок? Впрочем, ладно. Ты уверен, что он направляется к нам?
— Я его не спрашивал. Пересек дорогу, миновал подъездную аллею и скрылся в лесу на вашей стороне. Я его уже не вижу.
— Спасибо, — сказал Чиж. — Отбой, пятый. Продолжайте наблюдение. Всем остальным готовность номер один. Не думаю, что это наш человек, но все же…
Он вернул рацию на место, выбросил окурок, зачем-то пощупал торчащий в замке ключ зажигания и поиграл педалями. Сидеть за рулем «Волги» было просторно, как в кинозале, особенно после тесноватых «Жигулей». «Черт знает что, — подумал Чиж. — Неужели это все-таки наш клиент? В таком-то виде? Пешком? Нужно совсем рехнуться, чтобы на такое отважиться!»
Он вынул из кармана сигареты и закурил, косясь то на рацию, то на видневшуюся впереди полоску асфальта. С подъездной аллеи машина не просматривалась, Чиж проверил это лично, но теперь в глаза ему бросились две продавленные во мху и папоротниках колеи, оставленные колесами «Волги». Они были едва заметны, но они были там, и человек, который знал, что искать, ни за что не прошел бы мимо.
44 
