Особенно,... 
42 
— Мне? — переспросил Чиж, который уже совсем успокоился и теперь никак не мог взять в толк, чего он взъелся на водителя. — Я «Битлз» люблю.
— А, — сказал водитель, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало чересчур пренебрежительно. — «Облади, облада…» Как же, помню. Так ведь это нынче неактуально.
— Зато хорошо, — сказал Чиж, отлично понимая, что пытается спорить о вкусах. — Классно, понимаешь? На все времена.
— Понимаю, — сказал водитель. — «ГАЗ-21» — тоже классная машина. На все времена, как броневик, с которого Ленин выступал. А вы, товарищ майор, почему-то на «десятке» ездите. С чего бы это?
— Чудак, — проворчал Чиж. — Машина — это для тела, а музыка — для души. Разные вещи…
— Да я все понимаю! — отозвался водитель. — Я же помню, как пацаном был. Тогда все клеши носили, за джинсы по двести пятьдесят рэ отваливали. Купит фирменные джинсы, кирпичом их протрет, бахрому понизу организует, да еще глаз на заднице нарисует — и все — самый крутой парень на районе. Сам такой был. До утра в подъезде «Герл» под гитару орали, и у каждой девки над койкой Леннон висел. Или, в крайнем случае, этот… как его… Маккартни.
Чиж покосился на водителя сквозь густой табачный дым. Да, подумал он, мы с ним примерно одного возраста. Плюс-минус два года. Тоже небось за дисками охотился.
— Так ведь когда это было, — продолжал водитель, ободренный молчанием начальника. — Другие времена — другие песни. И вообще, мне даже тогда наш Мулерман больше нравился. Или Зыкина, скажем. Вот где голос!
— Ммм-угу, — неопределенно промычал Чиж, которому этот спор уже надоел. Он и без водителя знал, что консервативен во вкусах, словно навеки застрял в тех полузабытых временах, как муха в куске янтаря или окунь в ледяной глыбе. Что толку спорить? Люди бывают разные.
Одни живут только сегодняшним днем, а другие всю жизнь тоскуют по дням своей молодости. И даже не обязательно молодости — просто по тем временам, когда им было хорошо и радостно. А музыка — просто примета времени. Даже слушая классиков, которые жили за сто, за двести, а то и за триста лет до наших дней, каждый вспоминает и думает о чем-то своем, видит какую-то картину, которая не видна никому, кроме него.
— Вы, товарищ майор, так до «плешки» докатитесь со своими «битлами», продолжал между тем водитель, уверенно развивая успех и закрепляясь на отвоеванных, как ему казалось, позициях.
— До чего я докачусь? — не понял майор.
— «Плешка», — повторил водитель таким тоном, словно говорил с умственно отсталым. — Есть в скверике на Гоголевском такое местечко, где битломаны собираются.
— Битломаны? — удивился Чиж. — Надо же! И много их в Москве?
— Да кто их считал? Они ребята, в общем, безобидные, не сатанисты какие-нибудь. Не дебоширят, записями обмениваются, разговаривают.
Все одно и то же — у кого какой альбом, как будто с тех пор что-то новое могло на рынке появиться, да кто лучше — Леннон или этот… вот же, забываю его, черта, все время… Маккартни, вот! да где в каком году какой концерт был… Старые, косматые, кто седой, кто лысый… И молодежь есть. Тоже волосатые. Придут, рты разинут и этих старых трепачей слушают, как будто те им что-то умное втирают. Гитарами бренчат… Вроде клуба, в общем. Ну, сейчас не семьдесят второй, так их и не трогает никто. А вы что, правда не в курсе?
— А зачем? — вздохнул Чиж и ткнул окурок в пепельницу. — Не люблю я тусовок. За день на работе так натусуешься, что ноги не держат. Какие уж тут клубы!
— И то верно, — согласился водитель. — После этой работы только стакан хлопнуть да на боковую.
— Вот! — подняв кверху указательный палец, веско произнес Чиж. Наконец-то ты что-то умное изрек.
— Так это ж у всех так, — сказал водитель. — У всей, понимаешь, великой России две беды: с вечера жажда, а с утра похмелюга.
— Истину глаголешь, брат мой, — дьяконским басом пророкотал Чиж и скривился от внезапно толкнувшейся в затылок головной боли.
Водитель, верно истолковав его гримасу, хитро прищурился и тоном опытного провокатора предложил:
— Так может, пивка, товарищ майор?
— Ммм? — вопросительно промычал Чиж и уставился на водителя. Только теперь он почувствовал, до какой степени у него пересохло во рту. А уж в горле-то, в горле!.. — У тебя что же, и пиво есть?
— Обижаете, товарищ майор, — сказал водитель. — Не вы один по утрам болеете, другие тоже. А служебный автомобиль — это вроде реанимации на колесах. Для своих, конечно. Так открыть бутылочку? Правда, у меня всего одна осталась.
42 
