Он повернулся к выходу и увидел, что на пороге спальни стоит совершенно незнакомый ему человек. У незнакомца было квадратное лицо неприятного красного оттенка, тяжелый недружелюбный взгляд и расширяющаяся книзу фигура с мощными покатыми плечами. Волосатые кулачища болтались где-то в районе колен, а в правом Абзац разглядел казавшийся игрушечным по сравнению с фигурой пистолет.
Он испытал что-то вроде шока, поскольку это была именно та ситуация, на предотвращение которой он потратил столько времени и сил. Кто-то все-таки вышел на него и проник в его дом именно тогда, когда он был к этому не готов.
«Хватит юлить, — сказал себе Абзац, разглядывая стоявшую в дверном проеме вооруженную гориллу. — Что значит — „кто-то“? Хромой, вот кто. Больше некому. Он знает про меня все, хоть и непонятно, как этот подонок ухитрился меня выследить. Не знаю, что теперь делать.»
Он сжал кулаки, повел плечами, но тут же расслабился, мысленно махнув рукой: пытаться опрокинуть загородившего путь здоровяка было все равно что таранить головой каменную стену. Между тем незнакомец поднял правую руку и сделал повелительный жест вороненым стволом пистолета, указав им в сторону гостиной. Абзац пожал плечами, засунул руки в карманы и двинулся прямо на него. Человек с пистолетом посторонился. Когда Шкабров проходил мимо, его обдало смешанным ароматом одеколона и чеснока. Абзац поморщился и вышел в прихожую.
У входной двери, задумчиво почесывая щеку мушкой старенького парабеллума, стоял еще один человек. Этот выглядел вполне прилично и даже щеголевато, хотя его тупоносые ботинки на толстой подошве были бы уместны где-то в октябре или даже в ноябре. Эти ботинки почему-то очень не понравились Абзацу, хотя он затруднился бы объяснить свою странную неприязнь к чужой обуви. Обладатель ботинок, увидев Шкаброва, приветственно помахал ему пистолетом. На его губах заиграла блудливая ухмылочка.
В гостиной, удобно устроившись в любимом кресле Абзаца, сидел Хромой собственной персоной. На столике перед ним стояла начатая бутылка «Баллантайна», а в покрытой старческим пушком костлявой пятерне был зажат хрустальный стакан, из которого старый хрыч с нескрываемым удовольствием прихлебывал виски. Он пил скотч маленькими глоточками, как чай, подолгу задерживая его во рту. Стакан был полон на две трети, как будто там и в самом деле был чай: Хромой не скупился на чужое добро.
«Пропадать, так с музыкой», — решил Абзац и перешел в атаку.
— Очень мило! — воскликнул он. — Может быть, ты объяснишь, какого черта забрался ко мне в квартиру и жрешь мою выпивку? Да еще горилл своих приволок. Они мне весь паркет истопчут…
Хромой молча шевельнул бровью и сделал движение указательным пальцем сжимавшей стакан руки. В то же мгновение на шею Абзаца обрушился страшный удар, который бросил его на колени. У Шкаброва возникло странное ощущение. Комната стала тошнотворно поворачиваться вокруг какой-то невидимой глазу оси, расположенной где угодно, только не по центру помещения, паркетный пол накренился и косо поплыл навстречу Абзацу. Абзац вытянул перед собой руку и оттолкнулся от этой матово поблескивающей плоскости, пока она не ударила его в лицо.
Пол послушно выровнялся и, качнувшись еще разок-другой, принял нормальное положение. Абзац тряхнул головой, приходя в себя, и понял, что стоит перед Хромым на коленях. Он согнул правую ногу в колене и оперся на нее, как кавалер, предлагающий даме руку и сердце. Нужно было встать. Зачем это нужно, Абзац не понимал и к тому же был уверен, что ничего, кроме новых неприятностей, из этого не выйдет, но все же попытался подняться: уж очень унизительно было стоять на коленях перед этой старой сволочью.
Встать на ноги ему так и не дали. Кто-то схватил его сзади за волосы и бесцеремонно намотал его роскошный «конский хвост» на кулак. Голова Абзаца запрокинулась, из глаз посыпались искры. Толчок между лопаток снова бросил его на колени, в щеку уперлось холодное дуло, воняющее пороховой гарью.
Хромой снова отхлебнул из стакана и наконец-то заговорил.
— Вот ты и вернулся, — начал он. — А мы уже заждались! Пришли, понимаешь, в гости, а хозяина нету. Хозяин, понимаешь, в бегах. Бегает он хорошо. Быстро бегает…
— Даже собаке не нравится, когда у нее на хвосте консервная банка, сказал Абзац. — А я не собака. Скажи своему придурку, чтобы отпустил волосы.
— Ты не собака, — слегка дребезжащим старческим голосом сказал Хромой. Он, как обычно, немного переигрывал, изображая из себя немощного старца, который не может передвигаться без посторонней помощи. На самом деле Хромой пребывал в весьма неплохой физической форме, да и не так уж он был стар лет шестьдесят или шестьдесят пять, никак не больше. — Нет, ты не собака, повторил он. — Знаешь, кто ты? Ты — падло! Вонючий конченый алкаш, который пропил мои деньги и не может выполнить пустяковую работу.