77 
Наконец нашел. На лице появилась блаженная улыбка, растерянная, сумасшедшая, но крайне довольная.
Он забивал гвозди так, как может забивать их человек в крышку гроба, в котором лежит его злейший враг.
Наконец работа была закончена. Хоботов понял, что он измотан, голова болит, самое время лечь спать. Он завалился на диван, накрывшись одеялом, даже не положив под голову подушку. Он уснул мгновенно. Перед глазами еще плыла, клубилась, извивалась бесконечная змея, оплетая и опутывая своим телом все живое – опутывая и убивая. Скульптуру он не накрыл, и лучи солнца, попав на влажную глину, поблескивали на темно-бурых пятнах, как они поблескивают на мокрых осенних листьях.
* * *
– Двадцать восьмой! Двадцать восьмой! – взывала диспетчер автопарка. – Почему не отвечаете? Куда пропали? Будто мне это надо, – в сердцах добавила женщина.
Если бы дело касалось вызова или работы, то она, возможно, и отключила бы микрофон, но чисто из женской солидарности пыталась связаться с двадцать восьмым.
– Вам жена звонила, просила перезвонить ей, слышите, двадцать восьмой?
В динамике звучал лишь треск, отрывки разговоров, не предназначавшихся для диспетчера.
– Оленька, видел я двадцать восьмого, – прозвучал приятный мужской голос, – у Лосиного острова на акведуке стоит. Заснул, наверное.
– Двадцать восьмой! – еще раз полетело в эфир.
Естественно, мертвый таксист ответить не мог, лишь голос диспетчера звучал в остывшей машине. Мимо неподвижно стоящего такси изредка проезжали автомобили, но кому какое дело, стоит себе машина и стоит.
Может, пассажир вышел, попросил подождать, вот таксист и дремлет. Плафон же выключен. Ночная жизнь в этом районе не такая уж и бурная, это не самый центр, где полно ночных магазинов, ресторанов, баров.
Двое поздних гостей выбрались из подъезда. Такси по телефону вызывать не стали, посчитали, что это дорого. По лестнице от дома спускались, придерживаясь за перила, ноги ставили неверно. Мужчины, казалось, специально были подобраны для пары: один высокий, худой, другой низкий и толстый. Низкий считал себя более трезвым, поэтому постоянно давал советы, как лучше двигаться, чтобы не упасть.
– Да ты смотри… – дальше шло непечатное слово, употребляемое толстым и низким так же часто, как употребляется в английском языке определенный артикль «the». – Лед повсюду!
– Пошел ты! – худой остановился, перехватил руку, но не удержался.
Покрытые тонкой коркой льда металлические перила предательски скользнули в его пальцах, и худой кубарем полетел с крутой, искрошившейся бетонной лестницы.
– Куда ты? – только и придумал, что сказать толстый, глядя на друга, который, кувыркаясь, достиг автомобильной стоянки и уже лежал на спине. – Живой, что ли?
– Оооооо!
Длинный встал на четвереньки, затем облокотился на багажник старого «мерседеса», выпрямился. Сработало противоугонное устройство. Словно зуммер телефона в начальственном кабинете, взвыла сирена. Звук гулко отразился от соседнего девятиэтажного здания.
Прошло всего секунд пять, как уже хлопнуло сразу несколько балконных дверей, и трое автовладельцев выглянули на улицу. Двое из них, успокоившись, что сигнализация сработала не в их машинах, отправились спать дальше, а тот, которому принадлежал старый «мерседес», надсадно закричал:
– А ну пошли на хрен! Чего тут лазите?
– Сам на хрен пошел! – крикнул высокий.
– Живой, значит, – резюмировал толстый, осторожно спускаясь по обледеневшей лестнице.
В соседней машине лаем отозвалась собака, посаженная туда владельцем для охраны. Короче, двое – высокий и низкий – шуму наделали много, ровно столько, сколько могут наделать ночью двое пьяных мужиков.
– Пошли, ну их всех на хрен!
Владелец старого «мерседеса» стоял на балконе в трусах и майке и, невзирая на холод, дождался-таки, пока двое пьяных скроются за углом. Машина наконец успокоилась и перестала мигать фарами.
"Хорошая все-таки вещь, – подумал автолюбитель, хотя из-за новой охранной сигнализации ему почти каждую ночь приходилось вскакивать и выбегать на балкон.
То собака задерет лапу и обмочит колесо, а сигнализация сработает, то кот спрыгнет с дерева на крышу, то какие-нибудь влюбленные прижмутся к машине, а потом отпрыгнут от нее, как ошпаренные кипятком.
«Но лучше не доспать, чем лишиться собственности», – справедливо заключил автовладелец и, выкурив сигарету, вернулся в спальню, нырнул под теплое одеяло к разомлевшей от сна жене.
77 
