Последние отзывы

  48  

Катя подняла глаза к небу. Как ей хотелось, чтобы эти тяжелые тучи поскорей пролились, чтобы потекли по ее лицу и ногам прохладные струи, намокло платье. Два с половиной месяца с неба не упало ни капли. Казалось, жара не кончится никогда — что-то заело в небесной механике и осталось одно бесконечное лето.

Вдруг сзади раздался треск мотоцикла. Катя невольно оглянулась и в свете фонаря увидела торжественно, будто на параде, катящего бородача. Расстегнутая безрукавка обнажала голую татуированную грудь со странным амулетом — ладонью в натуральную величину. На черных кожаных штанах красовались наколенные заплаты.

Мотоциклист сидел в седле подчеркнуто прямо, держался за руль одной рукой — вторую ей плохо было видно. Сам мотоцикл выглядел сверкающим чудом от высокого руля до выхлопных труб и эмблемы с крылышками.

Он скрылся за углом, оставив после себя сизый, медленно тающий дымок, совсем непохожий на тривиальные выхлопы. Кате безумно захотелось взглянуть еще раз на машину и ее хозяина.

Она бы не смогла сразу сказать, кто из двоих понравился ей больше.

Добежав до угла, Катя обнаружила незнакомца, спокойно ожидающего у светофора. Было ясно, что он просто забавляется, остановившись в кои-то веки на красный свет. Заметил ее в зеркале, понял, что блондинка специально спешила ради него и его мотоцикла. Развернулся, выехав на встречную полосу, и подрулил к ней вплотную. Это могло означать только одно — приглашение.

Катя ни секунды не раздумывала — забралась на сверкающую громаду и сразу же ощутила ягодицами и внутренней поверхностью бедер ритмичную дрожь двигателя. Они с мотоциклистом так и не сказали друг другу ни слова, бородач просто тронулся с места в прежнем направлении.

Отсюда, с борта этого сухопутного крейсера, город виделся совсем другим. Редкие и убогие вечерние вывески теперь светили ярче, будто с них протерли пыль. Фонари сливались в две цепочки и тоже горели как-то по-особенному…

Некоторые улицы Катя даже не узнавала, будто очутилась в другом городе, в другом времени и пространстве. Здесь живут только отважные и благородные люди — настоящие мужчины. Мужчины, которые не прощают обид, презирают компромиссы, не заботятся денно и нощно о копеечных выгодах и по праву требуют от женщин собачьей преданности.

Мотоциклист прибавил немного скорости. Катя почувствовала, как ветер подхватил ее волосы и распустил по воздуху, играя прядями. Она зажмурилась. Ехать с закрытыми глазами было еще приятнее, она казалась себе ребенком в огромной лапе великана. Тот несет ее в свое логово, чтобы рассмотреть вблизи.

Вдруг что-то оглушительно хлопнуло совсем рядом. Неужели спустило колесо? Катя раскрыла глаза и увидела, как улица вместе с домами и фонарями закрутилась вокруг собственной оси.

Это верчение выбросило мотоцикл совсем на другую улицу — поуже и потемней.

Сзади снова грохнуло. Что-то тонко пропело в воздухе, потом вдруг резко, сварливо визгнуло.

Неужели пуля? А почему бы и нет — в этом новом городе сильных и свободных мужчин должны запросто хвататься за оружие.

Бородач заложил еще один крутой вираж, у Кати перехватило дыхание. Машина так накренилась, что белая полоса на асфальте оказалась совсем рядом, распущенные волосы кончиками смели с нее пыль. Катя прониклась уверенностью, что теперь возможно все: мотоцикл может пробить кирпичную стену, безболезненно для себя снести с дороги летящий навстречу автомобиль.

В этой новой реальности нет места пустым опасениям, страху. Хозяин мотоцикла даже не пригнулся при звуке выстрела. У него есть цель, и он достигнет ее во что бы то ни стало. И она, Катя, ничего не должна бояться за его широкой спиной.

Спина и волосы на затылке пахли потом, бензином, табаком. Катя вспомнила о духах, которыми надушилась последний раз, — духах от Rochas, привезенных мужем из Москвы. Этот запах еще не выветрился. Как ей хотелось сейчас, чтобы незнакомец почувствовал его, обратил внимание, несмотря на всю кутерьму. Чтобы запах проник под его грубую кожу, затронул, взволновал.

Впереди сирена и милицейская машина с мигалкой. Еще один вираж, уже трудно сказать, что именно кренится набок — мотоцикл или стены домов. Здесь проезжая часть запружена машинами, водители гудят со всех сторон. Их резкие отрывистые сигналы перекликаются с неумолчным переливом сирены…

Лет в шестнадцать Катя попала в оперу. Пышные декорации, лепной потолок, волшебное звучание оркестра и солистов остались одним из самых ярких праздничных воспоминаний. Теперь она чувствовала почти то же самое: улица с машинами превратилась в декорацию, сигналы машин — в мощный хор, а вибрирующая сирена будто пела арию на пределе голосовых связок.

  48