Особенно,... 
30 
Он должен увидеть ее вновь! И время для сего свидания обязательно сыщется. Завтра поутру, на рассвете, они выходили. Если он не увидит ее сегодня ночью, то уж не встретит более никогда.
Мишель, Цветочек и Дижу уже валялись по кроватям. А Фаддей спать не мог. Все стоял у окна, вцепившись руками в подоконник, вжимаясь разгоряченным лицом в прохладное стекло. Ему надобно решиться. Слишком многое зависит от его решения. Он может все выиграть или все проиграть. И времени у него на это не так уж много.
Фаддей всегда задавался вопросом, а есть ли на свете женщина, предназначенная именно ему. Такой ему Мари казалась. Поэтому-то после ее смерти Булгарин даже верить в то перестал, что когда-нибудь повстречается с женщиной, способной околдовать его сердце.
Глаза Полины словно ожог в памяти бывшего студиозуса оставили. А ведь и был-то всего лишь взгляд дружеский. А может, нечто большее?
Стой, Фаддей, нельзя так очаровываться!
То, что Полина говорила с ним, могло многое значить, а могло и вовсе ничего.
Но как же доверительно она вела себя с ним! Чего стоит история о золотой клетке! Булгарину тогда весьма по сердцу пришлось, как презирала она собственный мирок «благородных» и тосковала по жизни вольной. Как и он сам. А эти губы! Целовать их, да может ли быть что-то более великолепное в жизни. Интересно, целовал ли ее уже кто-нибудь? Фаддей, не теряйся в мечтах! Но ведь должен же он хоть что-то предпринять!
Эх, если б сие так просто все было, месье Булгарин!
Он ведь головой рискнет, если из казармы нос на улицу посредь ночи высунет! И что Полина подумает, коли его пред собой увидит? А он, он-то что ей скажет?
Мари, Полина – имена, что песня чудесная. Полина пробудила в нем притупившиеся от времени болезненные воспоминания об умершей возлюбленной. А что если он в ней только Мари видеть желает, свой сон оживший?
Нет! Там, на речном берегу он ведь о Мари ни разу не подумал. Это здесь к круженью мыслей воспоминание примешалось. А на берегу он лишь ее пред собой и видел – Полину. И именно ее история Фаддея заинтересовала.
А что она в нем разглядела? Возможно, ей только поболтать хотелось. Ведь это так волнующе – посудачить ни о чем с простым наполеоновским солдатиком. Верным кандидатом в смертники! Но что ежели в разговор Полина всю свою личную боль вложила?
Нет, он обязан выбраться из казармы и со всех ног к ней бежать! Где они с Антуанеттой остановились, Полина тогда во время прогулки сказывала.
– Эй, Булгарин! – крикнул Цветочек. – Ты чего маешься? – Он привстал на локте. – Хватит с окном целоваться…
– Да ладно тебе, он о своей прекрасной баронессе мечтает, – проворчал Мишель, даже не открывая глаз. – Это она ему голову вскружила?
– Мда-а-а, – многозначительно протянул Цветочек. – Это многое объясняет! Если б не знал я Булгарина, точно бы подумал: этот парень влюблен! Булгарин влюблен по самые уши!
– Замолчи, парень! – прошипел Фаддей. – Ты что, Дижу разбудить собираешься?
– Ох, да не сплю я, – отозвался Рудольф.
– Булгарин влюбился! Булгарин влюбился!
– Ну и ладно! – сплюнул Фаддей. —Доволен? Теперь все всё знают! Ну и?.. Я к ней отправляюсь!
– Понятненько! – пропел Цветочек. – Так ведь и мы с тобой пойдем!
– Я тебя убью!
– Ладно, ладно тебе, Булгарин, – с трудом поднялся с лежака Мишель. – Ну, понравилась она тебе. Это я понимаю. Уверен, эта баронесса – прелестное создание… – и внезапно отвесил звонкую затрещину Фаддею. – Приди в себя, мальчишка! – укоризненно произнес Мишель, схватив Фаддея за плечи и с силой встряхивая. – Забудь ты ее! Ну, не для тебя она! Не для тебя! Выброси чушь из головы! Нельзя тебе к ней, караульные охраняют казарму. Да и вообще, везде патрули ходят. Они тебя за дезертира примут, сам знаешь, что будет… Кроме того, – Мишель тяжело вздохнул и нахмурился, – кроме того, даже не надейся на то, что такая мамзель захочет иметь с тобой дело! Очухайся ты, наконец!
– Я и не утверждаю, что она захочет иметь со мной дело, – возразил Фаддей, потирая щеку. – Я как раз и хотел спросить ее об этом! За спрос денег не берут!
– Она – баронесса, Булгарин! – ничуть не смягчился Мишель. – Для нее такие, как ты, – просто грязь придорожная! Да она прикажет слугам гнать тебя взашей! И будет права!
– Но ты же ее совсем не знаешь! – обиженно выкрикнул Фаддей.
– А ты ее знаешь, да? – взорвался Мишель. – Ты перебросился с девицей парой ничего не значащих слов и навоображал уже бог весть что! Скажи-ка, ты все еще играешь в куклы?
30 
