Особенно,... 
33 
А это означало падение дисциплины. А без нее бой не выиграешь, еще никто за тысячи лет не выигрывал. Чтобы достать хоть какой-то провиант для войск, ежедневно приходилось посылать за фуражом маленькие отряды. Если уж правде в глаза открыто и смело поглядеть, вздохнул капитан Жильярд, мародеров они посылали, разорявших поселения и без того нищих пейзан. И все до последнего отбирали. И поскольку местные людишки оказались мастерами схоронов припаса, чуть ли не все крушить приходилось. А каково маршировать по возделанным полям, безжалостно их вытаптывая? Господи, не мсти ты нам за это, мы – всего лишь жалкие марионетки корсиканского кукловода, господи!
Он – командир, он привык воевать, но и ему тошно каждый день маршировать по огромным горам пепла, в которые за сутки до того превратились деревянные домишки. И ветер, ветер безжалостно гонит этот пепел по всему белому свету…
Нет, добром это не кончится. То, что пока народ безмолвствует, еще ничего не значит. В один из далеко не прекрасных дней русские за все звонкой монетой рассчитаются. Весьма скоро отплатят, когда солнце, голод и жажда доконают непобедимую французскую армию.
Нет, нужна решающая битва. А русских нет, нет противника для этой самой битвы…
Вторая русская армия продвигалась в минском направлении. Однако едва передовые части успели переправиться через Неман, как Багратион получил известие, что войска маршала Даву приближаются к Минску. А в тылу появились неприятельские разъезды, настигали войска Иеронима Бонапарта. Маленькая армия Багратиона оказалась в кольце, и кольцо это неумолимо сжималось.
План окружения и уничтожения Второй армии был разработан самим Наполеоном. Брат его Иероним, король Вестфальский, имея войск в два раза больше, чем Багратион, не смог вполне самостоятельно решить задачу. Он не обладал военным дарованием своего кровного родственника, медлил, допускал просто непростительные ошибки. Доверить ему одному действия против талантливого русского генерала было очень рискованно. И чревато опасными последствиями.
Находясь в Вильно, Наполеон вызвал лучшего своего полководца, маршала Даву.
– Король Вестфальский не оправдывает моих надежд, он не исполнил ничего из того, что ему было приказано, – не скрывая раздражения, сказал император. – Допустить соединение русских армий ни в коем случае нельзя. Вам ясно? Возьмите на себя Багратиона… Он – достойный во всех отношениях противник вашей доблести… Когда-то он был правой рукой старика Суворова.
– Я имел честь видеть его в действии, – неторопливо протянул Даву. – Князь Багратион храбр, но горяч…
– Следовательно, можно надеяться, – перебил Наполеон, – что вы сумеете навязать ему сражение… Посмотрите, маршал, – император махнул маленькой ручкой на разложенную перед ним карту, – как благоприятствуют вам условия… Ваш корпус немедленно занимает Минск. Дороги перерезаются. Войска короля Вестфальского теснят противника с тыла и фланга. Здесь леса, болота… Багратион вынужден будет капитулировать или погибнуть. В его армии четыре или пять дивизий, не больше. Вы располагаете по крайней мере втрое превосходящими силами.
– Но я могу отвечать только за действия своего корпуса, Ваше Величество, – вздохнул маршал. – А войска короля Вестфальского…
– А я подчиняю их вашему начальству, – нетерпеливо отмахнулся от возражений Наполеон. – Моим именем прикажете Его Величеству исполнить все ваши приказания. Хотя нет, я сам напишу ему. Корпус Понятовского тоже будет находиться в вашем распоряжении… Ну, что на это скажете?
– Ваше повеление будет выполнено, сир, – слегка наклонил свою лысую голову маршал.
– Отлично! Я даже не сомневаюсь в успехе, когда за дело принимаетесь вы!
А через несколько дней, узнав, что Даву занял Минск, император торжественно объявил приближенным:
– Багратион у меня в руках! Он никогда уже более не увидится с Барклаем!
Но торжествовал он преждевременно. Искусно маневрируя, Багратион вывел армию из окружения и повернул на юго-восток.
…Проклятье! Что это там такое впереди? Что-то сбило порядок колонны на марше. Хочется надеяться, совсем не то, чего так долго ждал он, капитан Жильярд…
Капитан сплюнул, пытаясь выхаркнуть набившуюся в глотку пыль.
– А ну, стой! – прохрипел он, чувствуя пренеприятное покалывание в горле.
Замерли на месте взмокшие от пота солдаты, маршировавшие до сих пор по три в ряд. Капитан вытащил подзорную трубу, навел окуляр. Так и есть, оправдались все его смутные опасения! Проклятье! Солдат из второй колонны упал.
33 
