Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
118 
Язык у доктора был подвешен отменно, медсестра смотрела на него с нескрываемым восхищением, и, подогреваемый ее влюбленным взглядом, сопливый Айболит распинался на эту тему добрых пять минут. Глеб терпеливо дослушал его до конца, кивая и улыбаясь, когда доктор обращался к нему с вопросом: "Вы со мной согласны?", а потом, когда светило районной медицины наконец выдохлось и с утомленным видом хлопнуло рюмочку спирта, коротко, не вдаваясь в подробности, изложил свое дело.
Примерно на середине его короткого спича на равнодушно-томной физиономии доктора появилось заинтересованное выражение, а когда Глеб закончил, напоследок повторив просьбу проводить его в больничный морг, эскулап с неуместной радостью воскликнул: "Ба! Что же вы сразу не сказали? В морге вам делать нечего, вашего клиента там все равно нет". – "Убежал?" – не удержавшись, съязвил Сиверов, на что ничуть не обиженный доктор сообщил, что его – в смысле, клиента – там никогда и не было. "Вам повезло, – любовно теребя свою бородку, объявил он. – Вы совершенно случайно нарвались на человека, который может дать вам самую полную информацию. Только предупреждаю, ничего подписывать я не стану и на суд тоже не пойду". Глеб горячо поблагодарил его за ярко выраженную гражданскую позицию и не менее горячо заверил, что ни о каком суде не может быть и речи, поскольку мертвых, как известно, не судят.
Пропустив мимо ушей шпильку насчет гражданской позиции, доктор поведал ему свою историю. С первых же слов Глеб понял, что ему действительно повезло, поскольку его собеседник в силу своего юного возраста и бедственного материального положения в свободное от основной работы время подрабатывал на "скорой". Работа была тяжелая, но давала опыт, ценнее которого для начинающего врача ничего нет и быть не может, и рыжий доктор Женя пахал как вол, повышая свою квалификацию мастера по ремонту человеческих организмов.
Так вот, в тот самый День, когда некий горбатый пенсионер республиканского значения вошел в неразрешимое противоречие с собственной газовой плитой, доктор Женя как раз ишачил на "скорой". Своей станции скорой медицинской помощи в поселке не было, ее заменяли три машины, которым иногда – очень редко! – удавалось немного постоять во дворе больницы. В день, когда в доме на Второй Садовой рванул газовый баллон, одна из этих машин находилась в ремонте ("Она и сейчас в ремонте, – сказал доктор Женя, – и, по моему слабому разумению, пребудет там во веки веков, аминь"), а две другие с самого утра были в разъезде. Диспетчер по рации сообщил доктору Жене о вызове, поступившем с Садовой, добавив, что вторая машина ушла к черту на кулички, в дальнюю деревню, принимать у сорокалетней доярки роды. Доктор в этот момент подъезжал к дому на другом конце поселка, где продолжавшаяся третий день свадьба уже перешла в стадию поножовщины. Милиция, как всегда в подобных случаях, не спешила принять участие в веселье, так что сообщение о том, что клиенту на Садовой торопиться уже некуда, было воспринято экипажем "скорой" с чувством глубокого удовлетворения.
Работы на свадьбе оказалось более чем достаточно. Троих, в том числе и жениха, пришлось доставить в больницу, причем в машине они то пели хором, то пытались возобновить драку. Словом, на Вторую Садовую врач приехал, когда там уже не осталось ничего, кроме груды горелых головешек. Он связался по рации с милицией, и там ему подтвердили, что труп увезла другая машина. А еще через час вторая машина вернулась из своих дальних странствий с роженицей и здоровеньким, крепким пацаненком на борту. Тут Женя призадумался и снова связался с милицией, тем более что вызов на Вторую Садовую числился за ним и ему предстояло как-то отчитываться за труп, которого он в глаза не видел. В милиции лениво удивились и пообещали разобраться, но, естественно, не стали, потому что старик был одинокий, прав на его бренные останки никто не предъявлял, увезла его, как ни крути, "скорая", так вот пусть "скорая" и разбирается, если ей делать нечего... И вот история с исчезнувшим покойником и таинственной труповозкой (""Летучий Голландец", блин!" – прокомментировал доктор Женя) была предана забвению – не по злому умыслу, а как-то сама собой, ввиду ее полной несуразности. Все чувствовали, что произошло какое-то дурацкое недоразумение, которое разъяснится сразу же, как только кто-нибудь попытается в нем разобраться. Но никто и не пытался.
"Все ясно, – сказал Глеб, начиная понимать, что предчувствие его не обмануло. – Номера ваших машин ты помнишь?" – "Еще чего! – возмутился Женя. – Что я тебе – ги-бе-де-де? Да вон они, все три, во дворе стоят, у нас сегодня спокойно – тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!"
118 
