– Ну-ну, – язвительно сказал Самойлов. – Помню я эту аптеку. Даром, что ли, мне тебя дважды пришлось в покойники записывать, а потом прятать как... черт, как нашего клиента! Даром? То-то же... А то – аптека... Аптекарь нашелся, чтоб тебя... Выкладывай, как дело было!
– Ну, если хочешь... – Сиверс пожал плечами, отчего его и без того низко посаженная голова опустилась, казалось, до самого пояса. – Ты генерал, а я дальше майора так и не продвинулся. Должен, значит, приказы выполнять...
– Вот именно. Давай докладывай. Налить тебе еще?
– А то как же, Феденька? Ты же знаешь, я это дело очень даже уважаю, особенно после работы, когда расслабиться можно.
Самойлов вынул из холодильника вторую бутылку, достал оставшуюся колбасу и стал резать ее толстыми, как любил Сиверс, аппетитными ломтями.
– Дело, значит, было так, – говорил горбун, с одобрением наблюдая за его действиями. – Джигиты, как я уже сказал, все зачистили, бункер заминировали, подорвали... Эх и грохнуло же, эх и полыхнуло! Жалко, тебя там не было. Чистый фейерверк! Как, понимаешь, огонь изо всех дырок шибанет! Ну и, натурально, джигиты наши домой засобирались. Мы-то, грешным делом, покуда они на свой фейерверк глазели, пару человек успели втихую снять – ну, винтовочка с глушителем, ножичек опять же... Ты ж знаешь, какие у меня специалисты! Никто и не заметил ничего. Ну, и дальше как по маслу: дал я сигнал, открыли мои ребятки огонь... Минуты не прошло, Феденька, а уж все стихло. Прошлись мы по двору, поглядели что да как. Ну, ты же понимаешь – кому контрольный, кому что...
Самойлов нетерпеливо кивнул, до краев наполняя стакан Сиверса водкой. Себе он плеснул совсем чуть-чуть – ему еще нужна была ясная голова.
Сиверс взял свой стакан, чокнулся с Федором Лукичом и выпил водку, как воду, даже не поморщившись.
– Ну вот, – продолжал он немного севшим голосом. – Управились мы, значит, с делами... И вот стою я, Федя, и думаю: кончилась наша работа, все мы теперь вчистую уволенные и ни одной живой душе не полагается знать, кто мы были, чем занимались, что в бункере лежало... Словом, подобрал я, Федя, автомат, который поближе лежал, и взял со своих ребяток подписку о неразглашении. Их ведь всего трое было, никто и пикнуть не успел.
Самойлов немного помолчал, переваривая это сообщение, а потом снова налил водки.
– Правильно, – сказал он. – Иначе и нельзя.
– Нельзя-то нельзя, – вздохнул Сиверс, – а все равно жалко. Просто сил нет, как жалко! Такие ребята были! Сам учил, сам воспитывал...
– Ну и не жалей, – сказал ему Самойлов. – Плохо, значит, ты их воспитал, раз они к тебе спиной повернулись.
– И то правда, – горбун мелко, пакостно захихикал, осушил свой стакан и закусил колбасой. – А хлебушек-то зачерствел, – заметил он, двигая беззубыми челюстями. – Хлебушек, Федя, лучше в холодильнике хранить, в полиэтиленовом пакетике... Я вот что думаю, – оборвал он себя. – Нас с тобой теперь только двое осталось...
Он многозначительно замолчал.
– Ну? – не выдержав затянувшейся паузы, раздраженно спросил Самойлов. – Ты на что намекаешь?
– Господь с тобой, Федя, ни на что я не намекаю! Я просто так говорю – двое, мол, нас осталось, кто все про это дело знает... Надо бы решить, как дальше жить, что делать.
– Что ты такое несешь? – нахмурился Федор Лукич. – Что тут решать? Разбегаться надо, да подальше.
– А я думал, ты мне кров предложишь, прописку... Жил бы я у тебя тут, горя не зная, дачи охранял, а по вечерам садились бы мы с тобой, Федя, за стол, открывали бутылочку и писали бы под это дело мемуары – коллективные, сам понимаешь. Глядишь, большие деньги заработали бы. Материал-то какой! А? Сенсация! Ну, шучу, шучу. Правда твоя, Федя, разбегаться нам надо и сидеть тише воды, ниже травы – вроде, как ты давеча сказал, ничего и не было. Только тут, Федюшок, имеется одна загвоздка. Ты ведь у нас вроде за главного был, так? А я как наемный работник, уволенный в связи с ликвидацией предприятия. Вот я и говорю: а выходное пособие где? Премиальные там, аккордные, за вредность опять же...
Самойлов насмешливо фыркнул.
– Ах, вот ты о чем!
– Об этом, Феденька, о чем же еще? Я уже старый, какой из меня нынче работник? А жить на что-то надо – пить, есть, одеваться, лекарства покупать...
– В основном пить, – вставил Самойлов. – Ну, и сколько же ты хочешь?
Сиверс, казалось, был удивлен.
– Как это – сколько? Половину, Федя. И не вздумай хитрить, я-то знаю, сколько ты денег припрятал, я ведь эти денежки сам, своими руками добывал.