Федор Лукич бросился к окну. Сиверс посторонился, давая ему место. Самойлов осторожно выглянул наружу поверх ситцевой занавески, но никого не увидел, кроме пары скворцов, деловито выклевывавших из грядки недавно посеянные семена.
– Где? – спросил он.
– В Караганде, – ответил Сиверс и ударил его по затылку кастетом.
Голова Федора Лукича глухо ударилась о стекло, которое треснуло и со звоном посыпалось на подоконник. Ослабевшие ноги подогнулись, и Самойлов опустился на колени, из последних сил цепляясь непослушными пальцами за подоконник. Его руки сбили с подоконника несколько купюр, и те, кружась, упали на пол. Генерал попытался встать, но потерял равновесие, ударился о подоконник лицом и глухо замычал от боли.
– Смотри-ка, какой крепкий, – удивленно произнес Сиверс. – Или это я сплоховал? Эх, старость – не радость!
Он снова замахнулся кастетом и, прицелившись поточнее, ударил прямо в темечко. Самойлов издал странный хрюкающий звук и с глухим шумом повалился на пол.
– Правильно ты, Федечка, давеча говорил, – адресуясь к мертвому телу, сказал горбун. – Нельзя ко мне спиной поворачиваться. Видно, тебя я тоже малость недоучил или ты мою науку забыть успел... – Он наклонился, нащупал под рубашкой убитого пистолет, извлек его оттуда и поставил на предохранитель. – Ишь, чего удумал, умник! Не на того напал, дружочек, не на того... Вот это и есть главная ошибка – считать себя умнее других. Сто раз я тебе это говорил, предупреждал, и все без толку! Эх, Федя, Федя... Но в одном ты прав: этот секрет не для двоих. Для одного он, Феденька, только для одного... А насчет денег не беспокойся – знаю я, где ты их держишь, и как их оттуда достать, тоже знаю. А теперь, брат, прости – пора мне, загостился я у тебя.
Он рассовал по карманам деньги, не забыв подобрать те, что рассыпались по полу, спрятал за пазуху пистолет, прямо из горлышка допил водку, умело стер с бутылки отпечатки пальцев и вышел, даже не взглянув на тело.
Глава 17
– Ты не можешь ехать немного быстрее?
Глеб ничего не ответил, но выразительно покосился на спидометр, который показывал около ста километров в час – скорость, которую с учетом состояния дорожного покрытия можно было без преувеличения назвать самоубийственной. Вернее, просто убийственной: за себя и Федора Филипповича Глеб не беспокоился, но вот машина прямо на глазах погибала в неравной схватке с российским бездорожьем.
– Педаль газа находится справа, – не унимался Потапчук. – Только не надо путать газ с тормозом, он немного левее...
Переднее колесо угодило в глубокую выбоину, Федор Филиппович замолчал.
– Надо было поехать на вашем "мерине", – сказал Глеб. – Он государственный, его для дела не жалко.
– Автомобиль не роскошь, а средство передвижения, – изрек генерал. – Правый поворот видишь? Вот туда и поворачивай.
Перед поворотом Глеб слегка сбросил скорость, а сразу за поворотом попытался снова ее набрать, но не тут-то было: если на шоссе асфальт оставлял желать лучшего, то здесь его не было вообще.
Ситуация усугублялась непрекращающимся дождем, который мало-помалу набирал силу и уже не шуршал по крыше кабины, а тихонько, дробно постукивал; машину почти сразу занесло, протащило несколько метров боком, и Глеб, с трудом выровняв ее, решил, что с него хватит: если они хотят добраться до места живыми, ехать придется помедленнее, несмотря на генеральскую воркотню...
– Может, пешком пойдем? – немедленно отреагировал Федор Филиппович. – Ей-богу, быстрее получится.
– У меня такое впечатление, что вы сегодня не выспались, – неосторожно сказал Глеб и был вознагражден свирепым взглядом генерала.
– Твоими молитвами, – с трудом совладав с раздражением, заявил Потапчук. – Я до сих пор не понимаю, зачем тебе понадобилась эта идиотская шутка. Телефонное хулиганство уголовно наказуемо, чтоб ты знал.
– Административно, – поправил Глеб. – И потом, при чем тут хулиганство? Я действительно заволновался, когда не смог до вас дозвониться.
– Заволновался он... Я что, не имею права в ванной полежать?
– Имеете, – кротко согласился Слепой. – Но так, чтобы мобильник был под рукой.
– А он и был у меня под рукой! – сердито огрызнулся Потапчук.
– Разряженный, – уточнил Глеб.
– Ах, какой ты умный! – саркастически воскликнул генерал. Было заметно, что он смущен. – Мог бы воспользоваться своей гениальностью и придумать что-нибудь поумнее звонка в общественную приемную... Хорошо, что я вовремя из ванной вышел, успел дверь спасти, а то вынесли бы к дьяволу...