ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  126  

– Да ты обалдел, что ли?! – взвился Самойлов. – Зачем тебе такие деньги, ты же старый! Ты и двух процентов от этой суммы потратить не успеешь, а туда же – половину... Пропадут они у тебя, и все.

– А это, Федечка, не твоя забота. Пускай пропадают. Я себе на них жену куплю – молодую, красивую, с медицинским образованием. Пускай она за мной ходит. Ну, глядишь, когда-нибудь голая на столе станцует – очень я это дело уважаю. А когда помру, она меня хоть похоронит по-человечески. Памятник поставит с моей настоящей фамилией, и чтобы надпись: "Матвей Сиверс – человек, который знал Ленина". Хорошо я придумал?

– Кретин, – рассердился хозяин. – Памятник ему... Памятник, если хочешь, я тебе сам поставлю.

"Прямо сейчас", – подумал он про себя.

– Мне, Федечка, твоего не надо, – ласково возразил Сиверс. – Ты мне мое отдай, заработанное. Я тебе по старой дружбе говорю: давай миром разойдемся. Я, конечно, человек старый, меня прогонишь, я и уйду. Только, Федя, я тогда недалеко уйду.

И ненадолго. А когда вернусь... Ну, сам понимаешь. Не надо бы нам этого, Федя, ох не надо!

– Ты что же думаешь, – сказал ему Самойлов, – я всю кассу здесь, под половицей, храню?

– А где же? – простодушно удивился Сиверс.

– Так я тебе и сказал! Ладно, черт с тобой. Сделаем так: сорок тысяч получишь прямо сейчас наличными, а остальное потом. Пластиковая карточка тебя устроит?

– Не понимаю я ничего в этих твоих карточках, – сказал горбун. – Старый я уже. По мне, если деньги нельзя в руки взять, на просвет поглядеть, так это уже и не деньги, а один обман.

– Тяжело с тобой, Матвей, – вздохнул Самойлов.

– А со стариками всегда тяжело.

– О-хо-хонюшки... Да ты пей, пей. Не жди меня, мне что-то сегодня не хочется...

Он тяжело поднялся из-за стола и, обойдя гостя, вышел из кухни.

– Ты и ешь сегодня плохо, – сказал Сиверс ему вслед. – Вернее, совсем не ешь. Переволновался, наверное.

– Наверное, – не оборачиваясь, сказал Самойлов и услышал, как позади звякнуло, коснувшись края стакана, бутылочное горлышко и забулькала льющаяся жидкость. "Половину тебе, – подумал он со злобой. – Будет тебе половина".

Он прошел в комнату, открыл пронзительно скрипнувшую дверцу шкафа и принялся шумно, чтобы было слышно на кухне, рыться в вещах. Собственная нерешительность и осторожность казались ему чрезмерными – ну что ему стоило просто вынуть из-за пояса пистолет и влепить старику пулю между глаз? Но, с другой стороны, осторожность, проявляемая в отношении Сиверса, никогда не была чрезмерной. Старик никому не верил и мог выкинуть самый неожиданный фокус; Федор Лукич подозревал, что не имеет понятия о доброй половине имеющихся в распоряжении горбуна профессиональных уловок и трюков. Он бы уже давным-давно сидел за решеткой или был убит, но как-то всегда ухитрялся выходить сухим из воды...

Самойлов вынул из шкафа сверток с деньгами. Держа его в левой руке, вернулся на кухню и замер на пороге, потянувшись к пистолету: Сиверса за столом не было. Потом откуда-то справа послышался шорох; Федор Лукич повернул голову и увидел гостя. Старик стоял в отгороженном вылинявшей ситцевой занавеской углу, где у Самойлова размещалась газовая плита, и уплетал остатки вчерашней жареной картошки, беря ее пальцами прямо со сковороды.

– Аппетит у тебя, как у подростка, – сказал ему Федор Лукич. – Получи свои сорок тысяч. Да не забудь пересчитать, а то скажешь потом, что я тебя обманул.

– Непременно, Феденька, – заулыбался Сиверс, вытирая жирные пальцы о занавеску. – Непременно пересчитаю, денежки счет любят.

Он принял у Самойлова сверток, отошел к окну, где светлее, и, разложив деньги на подоконнике, принялся их пересчитывать – медленно, шевеля губами, поминутно сбиваясь и слюнявя пальцы. Его силуэт отчетливо выделялся на фоне окна; обе руки у него были заняты, а внимание казалось целиком прикованным к сложной процедуре пересчитывания купюр. Вот он поднял одну бумажку над собой и, закинув голову на горб, принялся изучать ее на просвет. Момент был идеальный; Федор Лукич запустил руку под рубашку, взялся за рукоять пистолета и большим пальцем сдвинул предохранитель, но Сиверс вдруг утратил интерес к деньгам и сунулся лицом к самому стеклу, как будто собираясь проломить его лбом.

– Вот суки! – воскликнул он. – Как же они меня выследили?!

– Кто?! – испугался Самойлов. – Ах ты старый козел! Кто тебя выследил?

– А я знаю? Да вон они, гляди – за кустами хоронятся, волки!

  126