Последние отзывы

  65  

— Да, — с серьезным видом кивнула заведующая, — сейчас стало столько проблем с документацией...

— И не говорите, — поддакнул Комбат.

* * *

— Как по нотам, — удовлетворенно сказал Подберезский, отпуская сцепление.

Машина тронулась, оставив позади склад со стоявшими подле него милицейскими машинами, в одну из которых сердитые омоновцы забивали угрюмых учредителей фирмы «Русский телекинез».

— Да, — вздохнул Комбат, — осталась твоя Аллочка без работы.

— Ничего, — успокоил его Подберезский. — Работа ей найдется. Будет в зоне солдатские кальсоны строчить. Чем не работа?

— Ну, ты даешь, — покрутил головой Комбат. — А я-то голову ломал: ну что, думаю, он станет со всем этим барахлом делать?

— Козлы, — поморщился Подберезский, выруливая на проспект. — Мебель — ерунда, но как вспомню это унижение... Приходишь домой, а там одни стены.

А мент и говорит: ну а сами вы разве не виноваты? Замочки стандартные, дверь слабовата...

— Это у тебя дверь слабовата? — поразился Комбат.

— Ну должен же он что-то говорить...

Некоторое время они ехали молча. Комбат сидел откинувшись на спинку сиденья и смотрел по сторонам.

Сентябрь кончался, это было видно даже без помощи календаря. На газонах было полно желтых листьев, а в кронах деревьев совсем не осталось зеленых пятен, зато появилось множество просветов. Скоро Зима, подумал Борис Иванович, тщетно пытаясь понять, что именно испортило ему настроение. На дне души плескался какой-то мутный осадок, никак не связанный ни с приближением холодов, ни со временной бездомностью.

Может быть, виноват был утренний разговор с Сергеем?

Пожалуй, так оно и было. Но лишь отчасти. Борис Иванович смотрел на проносившиеся мимо рекламные щиты и витрины дорогих магазинов и вспоминал заведующую детского дома с ее поношенным костюмчиком и ветхим от старости белым халатом. С одной стороны, вроде бы получалось, что они с Подберезским сделали доброе дело, но с другой... "Капля в море, — с горечью подумал Рублев, — вот что такое это наше доброе дело.

Тоже мне, спонсоры-благотворители, робингуды недоделанные... Кинули совести подачку, а этой тетке в детском доме, между прочим, от этого одни хлопоты: что начальство скажет, да как бы баксы кто-нибудь не спер.

Она ведь, наверное, трех тысяч сроду в руках не держала. И Андрюха хорош. Обещал бумаги к утру выправить, а сегодня, между прочим, суббота..."

— Слышь, Андрюха, — сказал он, — как же ты бумаги-то сделаешь? Сегодня ведь суббота, закрыто все.

— Какие бумаги? — не сразу понял Андрей. — Ах, эти... Ничего страшного. Ревизоры по воскресеньям тоже отдыхают.

— И то правда, — вздохнул Комбат. — Слушай, — осененный новой мыслью, вскинулся он, — сегодня точно суббота?

— Точнее не бывает.

— Еж твою двадцать! Ну и головы у нас с тобой, Андрюха...

— Да что случилось, командир? — удивленно покосился на него Подберезский.

— У Бурлака билет на пятницу, вот что! — сказал Комбат. — Он вчера должен был прилететь.

— Ну?

— Ну и где он?

— А хрен его знает, — легкомысленно ответил Подберезский. — Может, вылет задержали, а могли и вовсе рейс отменить. В наше время все бывает. Керосин, например, у авиаторов кончился.

— Он бы позвонил, — сказал Рублев.

— Успокойся, Иваныч, — увещевательным тоном сказал Подберезский. — Что ты, как наседка... Бурлак — взрослый мужик, сам разберется. Мало ли что у него там не заладилось.

— А вдруг он прямо ко мне домой поехал? — не унимался Комбат. — А его там — цап!

— Ну и что? — пожал плечами Подберезский. — У него железное алиби, его с нами не было. Подержат пару часов и выпустят. Может, он сейчас в гостинице сидит и ко мне домой названивает, а ехать боится, чтобы хвост не привести...

— Да, — опечалился Комбат. — Что же мне теперь, всю жизнь от них прятаться?

— Не думаю, — ответил Подберезский. — Мне кажется, в ближайшие дни все решится.

— В каком это смысле?

— Если они тебя действительно ищут, то очень быстро найдут. Просто поднимут твое личное дело и по одному переберут всех наших. Не горюй, Иваныч. Нам бы только день простоять да ночь продержаться, а в понедельник мой адвокат вернется. Мы им такого жару зададим, что век помнить будут!

— Ишь, распетушился, — проворчал Комбат. — Куда же все-таки Бурлак подевался?

— Да цел твой Бурлак, что ему сделается! На нем гвозди ровнять можно. Может, он за какой-нибудь стюардессой увязался...

  65