116 
Он прислушался. Подошвы старомодных черных сапог размеренно шаркали по ступенькам, и Глеб заметил, что считает шаги. Он насчитал восемнадцать ступенек, и только после этого там, внизу, негромко скрипнула дверь.
Сиверов одним плавным бесшумным движением выбросил свое послушное тело из ямы и скользнул к потайной двери. За ней, как он и предполагал, открывался длинный наклонный проход, довольно крутой, с бетонным потолком и грубыми кирпичными стенами. Из-за крутизны этого потайного лаза низ лестницы был ему не виден; Глеб прислушался, ничего не услышал и решил рискнуть.
Он боком проскользнул в полуприкрытую дверь, мимоходом отметив про себя, что замок здесь серьезный, так называемый крабовый, фиксирующий подвижный стеллаж аж в восьми точках – по две сверху, снизу и с боков. Такие замки не ставят на двери чуланов для веников и швабр или погребов для хранения картошки. Да и какая к черту на дружининском газоне может быть картошка? Здесь для нее не та почва, не тот климат и, главное, не тот человек. За время, необходимое для окучивания пары картофельных грядок, доктор Дружинин может заработать столько денег, что их хватит на приобретение пары "КамАЗов" отборной картошки. И даже, если подумать, вместе с самими "КамАЗами". Только на кой черт ему такая прорва картошки, не говоря уж о "КамАЗах"?
Развлекаясь подобными рассуждениями, Глеб тихонько спустился по лестнице и обнаружил еще одну дверь – тяжелую, железную, без затей выкрашенную грязно-рыжей половой краской и оснащенную мощным засовом. Дверь была полуоткрыта, засов отодвинут, и в его проушине торчала дужка здоровенного амбарного замка, откуда свешивалась, тихонько покачиваясь, внушительная связка ключей. Глеб посмотрел на эту связку, жалея, что у него нет при себе пластилина: несколько слепков открыли бы ему беспрепятственный доступ в этот гостеприимный дом в любое удобное для него время.
Отбросив пустые сожаления, он осторожно просунул голову в щель и осмотрелся. Его взору открылось квадратное помещение с низким беленым потолком и неровно оштукатуренными стенами. В одном углу стояла голая солдатская койка с рыжей от ржавчины и наверняка очень скрипучей панцирной сеткой, в другом виднелся древний, но несокрушимо крепкий раздвижной круглый стол, какие выпускала отечественная промышленность где-то в пятидесятых годах прошлого века. Под столом стоял одинокий, явно знававший лучшие времена табурет, а на столе, придвинутый к самой стене, скучал переносной телевизор с покрытым толстым слоем пыли экраном. Рядом с кроватью стояла обшарпанная больничная тумбочка с настольной лампой без абажура, в полумраке открытой ниши непристойно белел унитаз без сиденья, а рядом с нишей к стене была привинчена жестяная раковина умывальника. Здесь было голо, уныло и грязновато, на бетонном полу валялся какой-то мелкий мусор, тянувшиеся вдоль стен трубы обросли мохнатой грязью и паутиной, и вообще данное помещение производило довольно тягостное впечатление, напоминая заброшенную тюремную камеру.
В дальнем углу виднелась еще одна приоткрытая дверь, на этот раз вполне обыкновенная, деревянная, из которой на замусоренный пол неосвещенной камеры падал косой треугольник тусклого электрического света. Оттуда слышалась какая-то глухая возня и позвякивание – то металлическое, то вдруг стеклянное. Идти туда было рискованно, а не идти – глупо: это лишило бы визит сюда всяческого смысла. Ну, потайной подвал, переоборудованный под жилье... Что это дает, что из этого следует? Да ничего! Подумаешь, койка и унитаз! Может, Дружинин – параноик и оборудовал себе здесь персональное убежище на случай бомбардировки окрестностей Питера чеченской авиацией!
Приняв решение, Глеб бесшумно, как тень, двинулся вперед. Вскоре он был уже возле двери, откуда падал свет, и подглядывал в щель рядышком с дверной петлей.
К счастью, эта позиция оказалась достаточно удобной, чтобы ему не пришлось просовывать голову в соседнее помещение. Щель была шириной сантиметра полтора, и сквозь нее Глеб увидел комнату, очень похожую на ту, в которой находился. Разница заключалась лишь в меблировке; всего он по вполне понятным причинам увидеть не мог, но и увиденного ему хватило, чтобы очень удивиться.
Посреди комнаты стоял обыкновенный кухонный стол, накрытый видавшей виды зеленой больничной клеенкой, а над ним с потолка свисала старая бестеневая лампа, какую можно было увидеть в любой операционной лет двадцать назад. На ее белом жестяном корпусе виднелись черные пятна отбитой эмали, зеркала рефлекторов потускнели, но с виду лампа пребывала в рабочем состоянии.
116 
