Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
128 
— Ты ожидал, что увидишь перед собой избалованную, богатую девчонку…
— И при том — законченную стерву.
— …Агрессивную, упрямую, эгоистичную…
— Этакую амазонку, которая терпеть не может мужчин.
— …Которая ворвется на твой тихий маленький остров, чтобы смутить твой покой и заставить нас испытать комплекс неполноценности своей спесью и своим нью-йоркским произношением. Но этого не случилось. Марис оказалась… Впрочем, ты лучше меня знаешь, какой она оказалась. Как бы там ни было, — добавил Майкл после небольшой паузы, — она ведь произвела на тебя впечатление, не так ли?
Да, она произвела на него впечатление, но совсем не такое, на какое рассчитывал Паркер. И теперь он не знал, что делать.
Взгляд его упал на стоявшую на журнальном столике вазу. Во время одной из своих утренних прогулок Марис набрала веточек жимолости и попросила позволения поставить их здесь, чтобы «немного оживить комнату», как она выразилась. Майкл, которого она совершенно очаровала, перерыл вверх дном всю кухню, пока не отыскал для них подходящую посудину. Цветы простояли в «солярии» почти неделю, наполняя воздух нежным, пьянящим ароматом, но теперь они увяли и почернели, а из вазы ощутимо тянуло болотом. Паркер, однако, так и не собрался попросить Майкла выбросить букет; сам он тоже не проявлял инициативы. Похоже, цветы, собранные ее рукой, стали для них своеобразным сувениром, с которым они оба никак не решались расстаться.
Кроме цветов, о Марис напоминали и ракушки, найденные ею на океанском берегу. Они были разложены на одной из тумбочек, на которой Марис разбирала свою добычу. Паркер отчетливо помнил, что, когда она вернулась с пляжа, ее босые ноги были запорошены бархатным влажным песком. При каждом шаге песок сыпался на пол, оставляя на нем следы, которые Марис — несмотря на все протесты Майкла — сама же и убрала, вооружившись найденными на кухне метелкой и совком.
Наполовину засохшая герань на подоконнике снова ожила и тянула к солнцу молодые зеленые листочки, так как Марис не только регулярно ее поливала, но и передвинула горшок на другое, более подходящее место.
Два модных журнала, которые она листала, пока Паркер работал над очередной главой, по-прежнему валялись на кресле, в котором она сидела. Тут же, на диванчике, лежала обшитая тесьмой подушечка, которую Марис прижимала к груди, когда он зачитывал ей отрывки из своей рукописи.
И так везде, куда бы он ни посмотрел, его взгляд без труда находил что-то, что напоминало о ней.
— Марис — умная женщина, и она это доказала, — сказал Майкл. — Умная, но ранимая.
Майкл говорил тихо, почти шепотом, словно дух Марис все еще витал в этой комнате и ему не хотелось его спугнуть. Паркера это раздражало сильнее, чем если бы Майкл принялся водить по стеклу гвоздем. Что за глупость! Ведь он почти старик, а ведет себя как сентиментальный идиот, как влюбленный мальчишка! Впрочем, если говорить откровенно, то и сам Паркер держался немногим лучше.
Ну кто, скажите на милость, сказал, что «солярий» непременно надо оживлять?! Пока Марис не было, он чувствовал себя здесь отлично, но стоило ей шагнуть на порог, и он сразу размяк и начал потакать ее бабским капризам!
— Не стоит обманывать себя, — сказал Паркер голосом, который прозвучал чуть более хрипло, чем ему хотелось. — Она разыграла чувствительную, тонкую штучку только затем, чтобы получить мою книгу.
— Вот именно — книгу, а отнюдь не прибыль, не выгоду. Я уверен — ей наплевать, если «Зависть» не принесет ни цента или даже окажется убыточной. Ей нравится то, что ты пишешь и как!
Паркер с безразличным видом пожал плечами, но в глубине души он был доволен. Несмотря на то что Марис пыталась с ним торговаться, ее, похоже, действительно заинтересовала именно книга, а не то, сколько сможет на ней заработать издательство.
— …Кроме того, Марис умеет посмеяться над собой, — добавил Майкл. — А это качество мне всегда нравилось в людях. В тебе, например, этого нет или почти нет. — Он искоса посмотрел на Паркера и закончил:
— Наконец, она просто красива.
— Угу… — буркнул Паркер.
— Стало быть, ты тоже это заметил? — усмехнулся Майкл.
— Я хромой, а не слепой, — огрызнулся Паркер. — Да, на нее приятно посмотреть… — Он сделал небрежный жест, который означал «Ну и что с того?» — Но ее внешность меня как раз не удивила — ведь мы видели в журнале ее фотографию.
— Честно говоря, портрет был хуже оригинала, — заметил Майкл.
128 
