175 
У меня нет никаких сомнений, что его роман будет опубликован. Мистер Грейсон вполне способен создать технически безупречную рукопись, включающую все формальные признаки художественной прозы, однако сие вовсе не означает, что он пишет хорошо.
Я могу обучить студентов основам творческого письма, могу познакомить их со всем арсеналом художественных приемов, существующих в американской и мировой литературе, могу, наконец, познакомить с произведениями авторов, в совершенстве владеющих упомянутыми приемами, но я не могу дать человеку талант — это прерогатива бога. А между тем талант — это неопределимое, неуловимое нечто — и есть самое главное, без чего не может состояться писатель, как бы прилежно он ни учился. Эту печальную истину я постиг на собственном опыте. Если бы талант можно было приобрести путем долгих упражнений и накопления знаний, сейчас бы я был одним из известнейших писателей Америки.
Так возблагодарите же бога, которому вы молитесь, за тот удивительный талант, которым он наградил вас при рождении. Писательский дар — это поистине волшебная способность, хотя благословение он или проклятье, я сказать не берусь. У вас, мистер Слейд, этот дар есть. У вашего друга, к сожалению, нет, и я боюсь, что рано или поздно это обстоятельство приведет вас к разрыву.
За десятилетия своей преподавательской деятельности я повидал сотни молодых мужчин и девушек. Все они были совершенно разными, и я льщу себе надеждой, что за это время я научился разбираться в человеческих характерах. Во всяком случае, я способен разглядеть, кто на что способен.
Некоторые качества в равной степени присущи всем нам и зависят от внешних обстоятельств, в какие мы по воле случае попадаем. Каждый из нас в тех или иных случаях испытывает страх или радость, разочарование или любовь.
Но существуют и другие качества, которые определяют характер или, лучше сказать, индивидуальность каждого человека. Некоторые из них достойны всяческого восхищения — я имею в виду милосердие, смирение, храбрость. Другие заслуживают порицания и осуждения — это такие качества, как зависть, эгоизм, скупость. К сожалению, люди, в которых эти последние качества преобладают, как правило, скрывают их под личиной обаяния или хороших манер и проделывают это весьма успешно.
Но, как бы хорошо их ни скрывали, отрицательные черты характера никуда не исчезают. Напротив, они все глубже проникают в человеческое естество, отравляют человека своим ядовитым соком. Представьте себе угря в норе под берегом, который терпеливо ждет и даже предвкушает тот краткий миг, когда он сможет нанести удар тому, кто ему угрожает.
Я бы не хотел плохо говорить о вашем друге. Уж лучше бы моя интуиция меня подвела и я допустил бы ошибку, пытаясь оценить движущие им скрытые мотивы! Увы, я слишком хорошо помню, из-за чего, а вернее — из-за кого вы однажды опоздали ко мне на консультацию. Тогда все мы притворились, будто это был просто неудачный розыгрыш, тогда как на самом деле шутка (если только можно назвать подобный поступок шуткой) мистера Грейсона попахивает чем-то большим, чем грубость и недомыслие. И, между нами говоря, я немало удивлен тем, что после этого вы остались друзьями. Несомненно, это целиком ваша заслуга, ибо я убежден: поменяйся вы ролями, и мистер Грейсон вряд ли сумел бы простить вас так легко. Насколько я успел заметить, он вообще чужд снисходительности и прощения, и это — еще одно качество души, которое делает вас такими непохожими друг на друга.
Поймите меня правильно, мистер Слейд, я вовсе не присваиваю себе право выбирать вам друзей за вас. Даже если бы вы сами попросили меня о чем-то подобном, я бы постарался уклониться от столь серьезной ответственности. И все же позвольте мне в заключение привести выражение, которое я на днях вычитал в одной книге и которое, несомненно, относится к одной из тех старинных идиом, которые так украшают английский язык.
Итак, мистер Слейд, «берегитесь бед, пока их нет».
В заключение еще несколько слов. С нетерпением жду очередного варианта рукописи с вашей последней правкой. В сопроводительных письмах вы неизменно извиняетесь за то, что позволяете себе злоупотреблять моим добрым расположением и тратить мое время, и благодарите за тот подробный анализ, которому я подвергаю вашу работу. Давайте договоримся раз и навсегда: работать с вами для меня не наказание, а большая честь, которой я когда-нибудь буду гордиться. Искренне ваш — профессор Хедли".
175 
