188 
Пожалуй, единственным, чего не понимал Дэниэл, был мотив, который двигал Паркером Эвансом — одним из главных героев событий. Он не сомневался: Эванс увлек Марис своей книгой, преследуя какую-то цель. Он не мог не знать, что она жена Ноя, поэтому даже для профессионального контакта с ней у него должна была быть веская причина.
Знает ли Марис о том, что Ной и Паркер были знакомы? — спрашивал себя Дэниэл. Не решила ли она, узнав об измене мужа, отплатить ему той же монетой, переспав с его бывшим университетским приятелем?
Но такая по-детски наивная месть была совсем не в духе Марис, и это обстоятельство заставляло Дэниэла сомневаться в том, что ей что-нибудь известно. Ведь, знай Марис о том, что Паркер как-то связан с Ноем, она бы поостереглась заходить далеко. А в том, что Марис влюблена, Дэниэл был уверен. Это с каждым днем становилось все очевиднее.
Он хотел бы радоваться тому, что Марис нашла свое счастье, но предпочитал соблюдать осторожность — по крайней мере до тех пор, пока не выяснит доподлинно, какие именно мотивы руководили Паркером Эвансом, когда он задумывал свой план. Не раз Дэниэл собирался потребовать у него объяснений либо при личной встрече, либо через Сазерленда, но не мог сделать этого, не раскрыв своей тайны Марис и Ною. А к этому Дэниэл был не готов. Пока не готов.
Поэтому он вынужден был бездействовать, предоставив Сазерленду возможность выискать какую-то новую любопытную информацию, которая позволит ему диктовать свои условия Ною, а если понадобится, то и Паркеру.
Дэниэл не исключал, впрочем, что Паркер невольно раскроет побудительные мотивы в своем романе. Если судить по главам, которые показывала ему Марис, в «Зависти» Паркер описывал свои отношения с Ноем, поэтому в зависимости от того, сколько времени ему понадобится, чтобы закончить рукопись, Дэниэл мог узнать его версию случившегося еще до того, как Сазерленд закончит свое расследование.
Все это, впрочем, интересовало Дэниэла лишь постольку, поскольку касалось Марис, а именно о ней он беспокоился больше всего. О том, что она едет к Паркеру, Дэниэл узнал еще до того, как Марис вернулась на Санта-Анну. Он мог бы помешать ей, но не стал этого делать. Ему было очевидно, что Марис очень хочет поехать на остров, к тому же, как удалось выяснить Сазерленду, соседи Паркера при всем их при страстном отношении к чужакам отзывались о нем неплохо, а это было уже кое-что.
Дэниэл был почти уверен, что Марис ничто не грозит и она сама, и ее чувства будут в относительной безопасности. Если дружба между Паркером и Ноем прекратилась из-за каких-то принципиальных разногласий, в таком случае Паркера почти со стопроцентной уверенностью можно было считать человеком честным и порядочным — ведь Ной Рид уже показал себя бесчестным подонком.
Дэниэл не сомневался: что бы ни произошло в ближайшем будущем, Ной не может и не должен оставаться членом семьи Мадерли. И он уже предпринял по этому поводу кое-какие меры. Напрасно Ной считал, будто с помощью улыбок и виски, которое он наливал Дэниэлу за спиной бдительной Максины, ему удалось завоевать расположение тестя. Неделя, которую Ной предложил ему провести за городом, не обманула бдительности Дэниэла. Он согласился на эту поездку из чистого любопытства, к тому же ему очень хотелось знать, как далеко способен зайти Ной.
Особенное удовольствие Дэниэл испытывал при мысли о том, что самоуверенный и коварный мистер Рид даже не подозревает, что его собственная голова давно лежит на плахе и топор уже занесен.
Символическим жестом отряхнув руки от крошек, Дэниэл поставил в мойку грязную тарелку и бокал. Несмотря на его прогнозы, гроза усиливалась; молнии сверкали чаще, а от ударов грома дрожали стекла и звенела в буфете фарфоровая посуда Розмари.
О, Розмари!.. Розочка, как называл ее Дэниэл в минуты нежности. Она умерла уже больше двадцати лет назад, а он все еще скучал по ней. Особенно ему не хватало Розмари, когда он оказывался в этом доме, где они провели вместе столько счастливых часов.
Выключив свет, Дэниэл вышел из кухни и медленно двинулся по темному коридору к ведущей наверх лестнице. Поднимаясь по ступенькам, Дэниэл с силой налегал на перила, щадя пораженные артритом суставы. Как всегда в сырую погоду, они ныли сильнее обычного, и он уже предвкушал, как примет еще порцию бренди и заберется под теплое одеяло.
— Проклятая старость! — пробормотал Дэниэл, останавливаясь, чтобы перевести дух.
188 
