20 
Шесть месяцев и… четырнадцать лет.
Не открывая глаз, Марис потянулась к телефонному аппарату, но не сразу нашарила его на тумбочке. Телефон продолжал звонить. Приподнявшись на локте, Марис с трудом разлепила веки и, прищурившись, поглядела на светящееся табло будильника. На часах было половина шестого утра. «Какого черта?.. — все еще сонно подумала Марис. — Что за идиот звонит мне так рано?!»
В следующую секунду ее глаза широко раскрылись от ужаса. Вдруг, подумала Марис, это тот самый звонок, которого она так боялась — звонок, извещающий о том, что с ее отцом случился инсульт, инфаркт или что-нибудь похуже?
В сильнейшей тревоге она схватила трубку и прижала ее к уху:
— Алло?
— Это миссис Мадерли-Рид?
— Да. Кто это?..
— Кто дал вам право вмешиваться в мою частную жизнь, черт бы вас побрал?
Застигнутая врасплох, Марис на мгновение растерялась.
— Простите, что вы сказали? — пролепетала она наконец. — Кто это?!
Она села и, спустив ноги на пол, включила лампу и повернулась, чтобы разбудить Ноя, но постель рядом была пуста. Простыни были не смяты, а подушка — взбита.
— Я имею в виду ваш звонок шерифу, — пояснил звонивший.
«Интересно, где Ной? Куда он подевался?»
— Простите, я что-то… Вы меня разбудили. О каком шерифе идет речь?
— Шериф, шерифская служба… Припоминаете? Марис негромко ахнула.
— Вы — П.М.Э.?
— Заместитель шерифа явился ко мне чуть ли не ночью и принялся вынюхивать, задавать разные вопросы. Кто вам…
— Я…
— …Кто вам позволил…
— Мне…
— …Лезть в чужую жизнь, леди?
— Да заткнитесь вы хоть на минуточку! — неожиданно рассердилась Марис. Ее тон заставил звонившего замолчать, но она по-прежнему ясно ощущала его гнев.
Переведя дух, Марис заговорила спокойнее.
— Я прочла пролог, и он мне понравился, — сказала она. — Я хотела поговорить с вами о вашем романе, но вы не оставили никаких координат. Вот почему я позвонила шерифу округа — я думала, он мне поможет…
— Пришлите его назад.
— Простите, что?
— Пролог. Пришлите его назад.
— Почему?
— Потому что это чушь собачья.
— Вовсе нет, мистер, мистер?..
— Мне вообще не следовало посылать вам рукопись.
— Напротив, я рада, что вы это сделали. Пролог меня очень заинтересовал. Он написан очень хорошо и… убедительно. Если остальные главы так же хороши, я готова обсудить условия, на которых мы могли бы приобрести права на издание вашего романа.
— Я не собираюсь его продавать.
— В таком случае вы могли бы остаться эксклюзивным правообладателем. Все это можно решить к обоюдному удовлетворению. Главное, чтобы вы…
— Вы меня не поняли. Роман не продается.
— Что вы имеете в виду? — растерялась Марис.
— Послушайте, леди, быть может, я и говорю с южным акцентом, но я говорю по-английски. Что вам не ясно?
Действительно, акцент в его речи слышался более чем отчетливо. Марис всегда нравились южные смягченные "р" и растянутые гласные, но агрессивная манера П.М.Э. была ей неприятна. И если бы не его бесспорный талант и не тот потенциал, который она видела в его рукописи, она бы без колебаний бросила трубку.
— Если вы не хотели публиковать свою книгу, зачем же вы тогда прислали в издательство пролог? — спросила она как можно мягче.
— Потому что со мной случился приступ слабоумия, — ответил П. М. Э., подражая ее нью-йоркскому акценту. — С тех пор прошло уже четыре месяца, леди. Я передумал.
Марис попробовала зайти с другой стороны.
— Скажите, у вас есть представитель? — спросила она. — Как с ним связаться?
— Представитель?
— Я имела в виду агента.
— Я не актер, чтобы иметь агента.
— Значит, это первая ваша вещь?
— Послушайте, миссис Рид, пришлите пролог обратно, и забудем об этом.
— Но почему?! Может быть, вы связались с другим издательством и успели с ним договориться? Так и скажите — я не обижусь.
— Мне наплевать, обидитесь вы или нет. Я никуда не посылал свою рукопись, кроме вас.
— Тогда почему…
— Знаете, если вам это так трудно сделать, можете не присылать мне пролог. Просто сожгите его, бросьте в мусорную корзину или используйте для своей кошки. Мне все равно.
— У меня нет никакой кошки… — начала Марис, но, почувствовав, что он вот-вот повесит трубку, быстро сказала:
— Подождите минутку, пожалуйста…
— Вообще-то, за разговор плачу я, а не вы.
20 
