11

Марис колебалась. Паркер ясно видел это, однако не стал повторять своей просьбы, надеясь на то, что она не устоит и примет вызов, содержавшийся не столько в его словах, сколько в интонации. И он не ошибся. После секундного размышления Марис осторожно двинулась вперед.

Ее волосы были собраны в аккуратный, как у школьницы, «конский хвост», благодаря чему Марис выглядела лет на пять моложе. Клетчатая рубашка была завязана узлом на талии, а джинсовая юбка была достаточно короткой, чтобы он мог оценить безупречную форму бедер — округлых, стройных бедер, одним своим видом способных разжечь желание даже у полного импотента.

— Такие сараи у хлопководов называются «джин», — начал Паркер. — Давным-давно, когда он только был построен, это был скорее навес, так как три стены из четырех у него отсутствовали. Все механизмы приводились в движение животными…

— Животными? — удивилась Марис. Однажды они с отцом ездили на ярмарку, и она видела там белку в колесе. Колесо было соединено с игрушечной канатной дорогой, в вагончиках которых должны были кататься хомячки, но в тот день белка была не в настроении, и дорога бездействовала.

— Иди за мной, — приказал Паркер и покатил свое кресло в глубь здания, под помост. Следуя за ним, Марис невольно наклонила голову, и Паркер улыбнулся. Нет, она не доставала головой до затянутого пыльной паутиной настила, но совсем немного.

— У меня никогда не было этой проблемы, — заметил он и, повернувшись, показал пальцем на едва заметную кольцевую канавку в земляном полу.

— Смотри, эту дорогу вытоптали мулы, вращавшие ведущее колесо, которое, в свою очередь, приводило в действие хлопкоочистительный станок.

— Очистка хлопка происходила здесь?

— Именно здесь! В те времена, когда царствовал Король-хлопок, сырье привозили сюда огромными фургонами. Это был превосходный, длинноволокнистый хлопок, который не рос нигде, кроме побережья Джорджии и ближайших к нему островов. Хлопок высший сорт! Он был тонким и мягким, точно шелк, к тому же его было гораздо легче отделять от семян, чем все остальные сорта.

— И поэтому он пользовался хорошим спросом, — догадалась Марис.

Паркер кивнул.

— Англичане, которые были основными покупателями американского хлопка, буквально охотились за ним. Этот сорт ценился ими на вес золота, а песчаная почва острова идеально подходила для выращивания хлопка и к тому же была достаточно плодородна, чтобы давать высокие урожаи. Сырье выгружалось снаружи и подавалось на помост, где стоял станок, отделявший волокна и пух от семян и мусора. Потом волокна, провеивались и подавались на винтовой пресс, который тоже приводился в действие мулами. Спрессованный в тюки хлопок зашивали в мешковину, перетягивали стальной лентой и везли через весь остров на причал, откуда он попадал на континент, на хлопковую биржу.

— Должно быть, это был нелегкий труд, — заметила Марис.

— Ты права. С того дня, когда семечко хлопка сажали в землю, и до того дня, когда последний тюк отправлялся на континент, проходил почти год.

— На острове это был единственный хлопкоочистительный джин? — поинтересовалась Марис.

— Снова в точку! Один плантатор, один станок, одна семья. Она и выстроила особняк, который теперь принадлежит мне. Фамилия их была Бакер — не Бейкер, а именно Бакер, — и им принадлежал фактически весь остров. Монополия на хлопок приносила им огромные прибыли до тех пор, пока существовал рынок. После крушения рынка Бакеры, подобно плантаторам с других островов, пытались переключиться на выращивание устриц, но поскольку они ничего в этом не смыслили, то у них ничего и не вышло. За какой-нибудь год они разорились дотла и вынуждены были бежать с острова.

  77