66 
– Я говорю только о своем предназначении.
– Бэкон говорил, что искусство это всего лишь игра воображения, – Дона не сдержалась от искушения немного подразнить фэриартоса. – А целью воображения является развлечение или, иначе, игра ума, а не работа и не долг.
– Но тот же Бэкон утверждал, что только поэт может создать «золотой мир фантазии», – ответил тот, приятно удивив девушку знанием эстетических воззрений английского философа. – И эти слова не красивая аллегория. Мы, действительно, создаем этот мир. То, чем я занимаюсь, предназначено не для того, чтобы несколько магов-недоучек могли повеселее убить свободное время.
– Для чего же тогда? – Дона поняла вдруг, что смотрит на фэриартоса почти с восхищением, завороженная его верой в собственную судьбоносность.
– Посмотрите на эти картины, – Гемран указал на полотно за ее спиной. – Что вы чувствуете, когда смотрите на них?
– Смятение, – ответила она честно, взглянув на красный свет, кипящий в багровых облаках. – Беспокойство.
– Вы перестаете быть уверены в своих силах. – Он подался вперед. Дона не отстранилась и теперь видела болотно-зеленые глаза музыканта совсем близко. В них светилось вечное высокомерие творца над простым обывателем. – Магия, которой вы владеете, больше не кажется вам всемогущей. Вы чувствуете, что существует нечто, превосходящее ваше понимание и ваше могущество Смерти.
Не отрывая взгляда от его зрачков, вилисса утвердительно наклонила голову. Сама не зная, соглашается потому, что Вэнс точно передал ее чувства, или потому, что на мгновение подчинилась воле фэриартоса.
– Хотите познакомиться с художником? – спросил он неожиданно.
– Хочу.
Гемран приподнялся, обвел взглядом зал и махнул кому-то.
Из-за дальнего столика поднялся невысокий юноша в темной, свободной блузе, какую, по представлениям Доны, должны носить художники или скульпторы, и стремительно направился к ним. У него было бледное лицо, обрамленное пышными рыжеватыми волосами, светлые брови, изогнутые слегка неправильно над умными светлыми глазами с чуть опущенными внешними уголками. Высокомерно-лукавые губы улыбались.
– Антонис Фэриартос – Дона Кадаверциан, – представил их друг другу Гемран и тут же продолжил, явно пренебрегая тактичностью. – Мистрис пришла сюда в поисках душевного равновесия.
Антонис сложил руки на груди и окинул девушку цепким взглядом художника. Потом вдруг вынул из кармана карандаш, придвинул к себе салфетку и принялся рисовать на ней.
– Дона, вам говорили, что вы слишком красивы для того, чтобы повелевать смертью? – спросил он, не поднимая взгляда.
– И не раз, – улыбнулась она, вспоминая Рамона.
– Не верьте. – Фэриартос сунул карандаш обратно в карман и придвинул салфетку к девушке.
Она не удивилась, увидев свое лицо, нарисованное несколькими резкими изломанными линиями. Было в нем что-то жуткое и привлекательное одновременно. Дикое и властное.
– Не похожа? – прищурился он, внимательно наблюдая за мистрис.
– Отличается от моего отражения в зеркале.
– Вот единственно правильное отражение вас. – Он постучал пальцем по рисунку. – А зеркала чаще всего лгут.
Фэриартос внезапно поднялся и продолжил, глядя на нее сверху вниз:
– Так что не ищите покоя.
Легко поклонился и ушел, оставив вилиссу в еще большем смятении.
– Судя по всему, вы мало общались с фэри, Дона. – Гемран смотрел на девушку с насмешливой нежностью. – Чаще всего мы говорим совсем не то, что думаем на самом деле. Публика желает быть обманутой. Красиво обманутой. А вы слишком прямолинейны и открыты. И этим вызываете желание сказать правду, не взирая на то, шокирует ли она вас.
– Не думала, что выгляжу настолько наивной.
Вэнс протянул руку, блеснув подсолнухом на запястье, взял ладонь Доны, наклонился и коснулся губами ее пальцев.
– Вы не выглядите наивной. Просто мы чувствуем в вас благодарную зрительницу. А что еще может быть нужно творческим натурам? Вот мы и стараемся.
Девушка рассмеялась, выдергивая ладонь из пальцев Вэнса.
– Теперь я поняла. Развлекая меня, вы развлекаетесь сами… – Она осеклась. Внезапное, совершенно невероятное предположение заставило вилиссу снова оглядеть зал, в поисках художника. – Послушайте, Гемран, я только сейчас поняла… Антонис – это, случайно, не…
Певец покачал головой с загадочным видом:
– Это Антонис Фэриартос. А кем он был в прошлой жизни, не имеет значения. Не так ли?
66 
