64 
23 декабря
– Босх, уйди! Оставь меня в покое! Сгинь!!
Бетайлас, стоящий в дверях комнаты, с улыбкой развел руками:
– Простите, вилисса. Не могу. Приказ мэтра. В этот раз я пришел по его воле и подчиняюсь только ему. Он велел не оставлять вас ни на минуту. И я буду рядом. Хотите куда-нибудь пойти? Прогуляться? Покататься на машине? Или вон тот клуб, через дорогу, от него на милю несет фэри. Не хотите зайти?
Дона отвернулась в бессильном отчаянии и снова уткнулась лицом в подушку. Босхет бродил за ней как привязанный уже вторые сутки, и не было никакой возможности избавиться от него. Видимо, Кристоф всерьез считал, что ей нужна охрана.
Девушка сидела на кровати в своей уютной, просторной, светло-бежевой спальне, и перед ее закрытыми глазами снова и снова возникал умирающий ученик.
«Зачем Сэм сделал это? Что его заставило? Кто его заставил?!»
– Вилисса, – Босхет погасил верхний свет, включил ночник, сел на тумбочку рядом с кроватью и произнес с неожиданной настойчивостью, – не надо думать о мертвых. По крайней мере, не теперь.
– Что ты можешь понимать!
– Достаточно для того, чтобы видеть в каком вы горе.
Дона медленно повернулась к нему. Бетайлас смотрел на нее серьезно и внимательно. Его бледное лицо в розовом свете ночника казалось принадлежащим обычному человеку. Только желтоватые ответы в зрачках выдавали нежить.
– Я слишком много общался с кадаверциан. Я знаю все ваши слабости. Вы чрезмерно привязаны к своим воспитанникам.
– Я не должна была обращать его… – Дона вытерла о подушку мокрые от слез щеки. – У него не было ни таланта, ни способностей. Но я так устала быть одна. Наверное, я дала ему слишком мало сил…
Зазвонил телефон, и бетайлас снял трубку.
– Слушаю. Да, мэтр… нет, я не думаю, что она захочет… – Босхет покосился на Дону, но та резко поднялась и вырвала у него аппарат.
– Кристоф, не странно ли, что все, кто хоть сколько-нибудь дорог тебе, умирают? – произнесла она звенящим от ярости голосом. – Герберт. Бран. Вольфгер. Флора. Вивиан. Сэм. Скольких еще я не знаю?! Когда придет моя очередь?!
Она отшвырнула трубку и снова упала на постель. Бетайлас тихонько свистнул:
– Несправедливые обвинения, мистрис. Остыньте.
– Убирайся к черту!
– Рад бы, да не могу, – отозвался он с тихим смешком. – Там меня вряд ли примут. Хотите, пойдем поохотимся на асиман? Расчленим парочку, и вы почувствуете себя лучше.
Дона промолчала.
– Или заведите себе нового ученика. Клин клином, как говорится.
– Босхет, сделай одолжение, замолчи.
– А, может, все-таки сходим в тот бар? Общество фэри всегда действует очень освежающе.
Он продолжал бубнить что-то еще, явно пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей. Задавал вопросы и сам же отвечал на них, рассказывал байки столетней давности. Дона уже подумывала о том, не уничтожить ли тело, в котором прочно угнездился дух, но знала, что это бессмысленно. Кристоф пришлет нового охранника.
– Хорошо! Идем.
Вилисса поднялась и пошла одеваться.
Ей было все равно, где находиться. Метаться по ночным улицам, сидеть дома или в баре.
– Может так и лучше, – сказала она, глядя на свое отражение, заключенное в резную раму зеркала.
Здание клуба было расчерчено разноцветными стрелами неона. Крону тополя у входа опутывали мигающие огоньки, словно рой светлячков, запутавшихся в голых ветвях. Над подъездом распускался и гас золотой цветок подсолнуха – яркая приманка, на которую очень хорошо попадались люди. У дверей толпились стайки молодежи. Юноши, похоже, не мерзли, одетые в теплые мужские пальто по моде сезона. А вот девушки хоть и натянули на ноги меховые мокасины, зато все, как одна, были в коротеньких зимних куртках, едва прикрывающих поясницу, тонких джинсах, сползающих до середины бедер – и дрожали на ветру. Но внутрь пропускали не всех желающих. Фэри ценили в своих гостях привлекательность и экстравагантность.
У входа в клуб Босхет остановился.
– Один момент, вилисса, – он вытащил из кармана бандану и повязал на голову. – Не хочу смущать публику дыркой в затылке.
Дона невольно улыбнулась, наблюдая за ним.
Заведение находилось всего в паре шагов от дома мистрис, но она никогда не была здесь и теперь с интересом осматривалась. Длинный коридор, в котором они оказались, был освещен красноватым светом. В нем клубился дым или туман, придавая посетителям откровенно инфернальный вид. На потолке тускло светились абстрактные композиции, под ногами мягко пружинило ковровое покрытие. В воздухе чувствовался едва заметный сладковатый аромат. Босхет шумно принюхался и многозначительно ухмыльнулся.
64 
