Особенно,... 
78 
Стратегия защиты выглядела не очень убедительно. Направляясь к Лотти, Кендал надеялась на какую-нибудь дополнительную информацию. Возможно, ей вспомнится нечто такое, что заронит сомнение в душах присяжных, заставит поверить в то, что она просто защищалась. Самозащита — вот их единственный козырь.
Кендал не питала никаких иллюзий относительно предстоящего суда. Это чрезвычайно сложное дело потребует от нее собрать воедино все свои душевные и физические силы, все мастерство и ораторское искусство.
При одной лишь мысли об этом у нее сразу же заныло под лопаткой.
Не хотелось бы предстать перед своей подзащитной растерянной и беспомощной. Она резко тормознула и остановилась на обочине узкой улочки. Дом миссис Линэм находился совсем близко, и Кендал решила прогуляться, что в теперешних обстоятельствах благотворно скажется на здоровье ее ребенка.
Девушка вышла из машины. Деревца по обеим сторонам дороги уже радовали глаз свежей зеленью, значит, скоро весна. Это многообещающее обновление, наряду с мечтами о будущем ребенка, подняло настроение, придало сил и молодости. Она должна преуспеть, и не столько ради карьеры, ради профессионального роста, сколько ради себя самой, своих личных мотивов и устремлений. Оказавшись в Проспере, она затеяла грандиозную игру. И сейчас не имеет права проиграть.
Подгоняемая этими думами, Кендал ускорила шаг и вдруг остановилась как вкопанная. На площадке перед домом миссис Линэм рядом с ее машиной стоял другой, очень знакомый автомобиль.
Что здесь понадобилось Мэту, подумала она.
Может, он звонил ей в офис и она предупредила, что собирается навестить миссис Линэм? Или он решил поприсутствовать при этом разговоре и разжиться материалом для статьи, на которой вчера настаивал?
Нет, не может быть. Мэт еще не предоставил ей список обещанных вопросов. Вряд ли он станет действовать за спиной и приступит к расспросам миссис Линэм, прежде чем Кендал сориентирует ее.
Но если в присутствии ее мужа в этом доме среди белого дня нет ничего странного, то к чему ей прятаться за углом и ломать себе голову? Почему бы не войти в дом и не увидеть все собственными глазами?
Пока она раздумывала, на пороге дома показались Мэт и Лотти. Дверь широко распахнулась и они остановились на веранде. Одной рукой Мэт держал за петельку свой пиджак, перекинув его через плечо, а другой обнимал за талию Лотти.
Кроме великоватой ночной сорочки, белоснежной, немного старомодной, с кружевными оборочками, едва прикрывавшими колени, на ней ничего не было. Не замечая упавшей с плеча лямочки, с обнаженной белой грудью, она прильнула к мужчине, покорно поникнув головой. Казалось, они слились в единое целое.
Они сделали всего лишь несколько шагов, как Лотти порывисто обернулась и бросилась к нему на шею. Он выронил пиджак и заключил ее в объятия. Лотти обвила его за шею.
Он, нетерпеливо поглаживая ее бедра, привлек женщину к себе. Она привстала на цыпочки, чтобы предоставить ему свободу действий. Мэт всем телом приник к ней. Она снова склонила голову ему на грудь. Он, задыхаясь, простонал ее имя. И они слились в страстном поцелуе, даже не пытаясь сдерживаться.
Глава двадцатая
— Что ты сделала с волосами, черт возьми?
— Кендал только что вышла из ванной и невольно коснулась рукой затылка, где совсем еще недавно красовались роскошные локоны, а сейчас абсолютно ничего не было.
— Жара на дворе, — объяснила она, как ни в чем не бывало, — волосы все время слипаются, голова потеет. Просто все это мне страшно надоело. — Женщина взглянула на него, прямо на его макушку, где все еще оставалась проплешина от многочисленных ран. — Кроме того, посмотри-ка на свою голову. Не тебе об этом говорить.
Она, конечно же, права, ее прическа намного лучше. Но Джон понял, в чем дело. После того как во всех газетах появились ее фотографии, остричь волосы казалось единственным шансом сохранить инкогнито и не попасться в лапы первому встречному полицейскому. Вероятно, к тому же ее фотографию уже показали по телевидению. Несомненно, Кендал надеялась, что в таком виде останется неузнанной.
— Ребенок заплакал, — заметил он, прислушиваясь. Кендал, обойдя его, тотчас исчезла за дверью маленькой комнаты, где обычно спал Кевин.
— Что случилось, Кевин? А?
— Думаешь, он тебя сейчас узнает?
— Он узнает по голосу. — Она вытащила малыша из кроватки и положила на бюро, служившее ныне столом для пеленания. — Малыш, ты мокрый? И поэтому плачешь?
78 
