121 
Последние слова он в бешенстве выкрикивал, распаленный собственной речью. Он сжал кулаки, напрягся словно хищник, готовый к прыжку… Орвил вздрогнул: нервы этого человека были явно не в порядке, временами он словно утрачивал способность управлять собой. Внезапная мысль посетила Орвила: если бы они схватились, кто бы победил? Орвил не считал себя слабым, но он никогда не дрался, а Джек привык к этому с детства. Значит, победил бы Джек. Да и Агнесса, конечно, гордилась бы им. Орвил вспомнил свои юношеские терзания по этому поводу: что же нужно женщине, каким в ее глазах выглядит настоящий мужчина? Он был взвинчен так, что не мог сейчас рассуждать, как зрелый тридцатилетний джентльмен, и только вспоминал свои прежние обиды, давние, еще с мальчишеских времен. Несправедливость вот что угнетало его сильнее всего — ничего этого он не заслужил. А Джек, значит, еще и обвиняет его в бесчестии!
— Ты ошибаешься, я ничего не говорил о тебе Джессике, ни хорошего, ни плохого. Я не знаю, ненавидит она тебя или нет, если да, то это не моя вина. Женщины я у тебя не отнимал: когда мы с нею встретились, она была свободна или, по крайней мере, считала себя таковой. Друга ты сам не слишком сильно уважал, иначе не попросил бы швырнуть его тело к трупам тех, кто его убил. Ты хотел, чтобы его посчитали бандитом! Да, я был негостеприимен, но мой дом, как и любой другой — не для тех, кто скрывается от полиции! За то, что ты помог мне тогда, я предлагал тебе большие деньги; такая договоренность у нас была с самого начала, но ты отказался, какие еще вопросы? Ты говоришь, мне безразлична твоя судьба, а тебе небезразлична моя и моих детей? Если бы получилось так, как ты хочешь, много бы ты думал обо мне?.. Ты неплохо устроился: теперь, выходит, все перед тобой виноваты! Да, я никогда не питал к тебе положительных чувств, здесь я не намерен лицемерить, но я никогда не боялся тебя, ни тогда, ни теперь!
Пока Орвил говорил, Джек, опомнившись, взял себя в руки. Это было необходимо, иначе все, чего он достиг до сих пор в разговорах с Агнессой, пошло бы прахом! Он подождал, пока Орвил закончит, и произнес:
— Я тебе тоже не верю, как и ты мне. Ты считаешь меня скотиной, ну и у меня о тебе есть свое мнение. Вот так.
— Не считаю, — возразил Орвил, — и никогда не считал. Я давно понял, что ты не дурак, еще с тех пор, как первый раз увидел тебя с этой женщиной. Я думаю, стоит вернуться к старому. — Он повернулся к Агнессе. — Ты спрашивала, как заставить меня поверить тебе? Повтори то, что сказала тогда, когда прогоняла его, — Орвил, не глядя, кивнул на Джека. — Повтори еще раз, при нем! Поклянись собою, детьми, всем, что тебе еще дорого, что не любишь этого человека, что он не нужен тебе! Тогда я, может быть, поверю!
Агнесса молчала. Орвил не знал, зачем он потребовал этого. Может, хотел лишний раз убедиться в ее лицемерии или уколоть Джека? Джека, который смотрел на Агнессу расширенными сумасшедшими глазами.
— Почему ты молчишь, Агнесса? — Орвил приблизился к ней. — Почему ты молчишь?
Она слегка отступила и прошептала тихо-тихо, звук ее голоса был похож на слабый шорох листьев от случайного ветерка:
— Не заставляй меня делать это, Орвил. Я… я не смогу.
Он заглянул в ее испуганное, осунувшееся лицо.
— Почему? — И тут же поправился: — Тогда скажи, что ты меня не любишь!
Она дико замотала головой и прислонилась к стене. Керби поднялся вдруг и зарычал неизвестно на кого, оскалив желтые зубы. Джек стоял неподвижно, и глаза его, как показалось Орвилу, сверкали во мраке каким-то странным, незатухающим светом, словно неведомые лунные камни. Тени разметались по стенам, Агнесса стояла среди них, будто опутанная черными змеями, и Орвил понял, что ему уже не удастся ее освободить.
— Ладно, — произнес он, словно ставя последнюю точку, — я ухожу. В конце концов, выбирать — это право каждого.
Он повернулся и пошел прочь. Недоуменно взглянул на зажатое в руке оружие, точно только сейчас заметил, и сунул его в карман плаща.
Когда Орвил скрылся, Агнесса встрепенулась и бросилась следом. Джек на мгновение удержал ее.
— Ты еще вернёшься, Агнес?
— Не знаю, ничего не знаю!
Она сломя голову побежала по коридору, догнала Орвила и вместе с ним села в экипаж. Они молчали всю дорогу и дома тоже долго не начинали разговор. Агнесса не ложилась, хотя не была уверена, что он придет сюда. Орвил не стал раздеваться, он подошел к окну, постоял там, приподняв занавеску и глядя на лунный свет, потом, повернувшись, сказал:
121 
