124 
— Я тоже не думал, что буду обманут тобой! Я говорю только то, что думаю, не более. Вся моя вина лишь в том, что я был очень хорошим с тобой, исполнял все твои желания, всегда старался понять — словом, слишком сильно любил. Кому нужны такие мужчины!
— Господи! Орвил, я всегда благодарила Бога за встречу с тобой! Прости, прости, если сможешь!
— Бог простит, Агнесса.
Она повернулась спиной, чтобы скрыть слезы. Потом, справившись с собой, сказала:
— Ты прав, во всем прав, Орвил, и никто тебя не осуждает. Даже Джек никогда не говорил о тебе ничего плохого. Разве что сегодня…
— Джек? А что такое он мог сказать? Я ничего ему не сделал, за что меня можно было ненавидеть. И его сегодняшние обвинения… Нет, я не был высокомерен по отношению к таким, как он! Я жил в свое время среди простых людей и никогда не заносился: у них были свои достоинства, которых я не имел. А что касается Джека… Мне известна его история: он с самого рождения сирота, не знает ни родителей, ни своего возраста, ни имени — ничего… вырос в условиях совершенно нищенских… На конном заводе его опекал один из прежних управляющих, от которого он кое-чему научился. Я невысоко его ставил, только сравнивая с собой, а для своей среды он был обычным человеком, пока, конечно, не стал преступником. Да, связь с тобой здорово искалечила его жизнь, до этого он был другим, я помню: как все подобные парни, днем объезжал лошадей, ночью развлекался с доступными женщинами, ни о чем не задумывался, ничем особо не дорожил: ни деньгами, ни своей жизнью… Но при этом всегда улыбался, он не был злым, жил легко, а не мучился, как сейчас! Ты душу из него вынула, Агнесса, ты сумела за последнее время дважды сделать его несчастным, потому что так и не смогла ни окончательно оттолкнуть, ни приблизить к себе. По-моему, единственная цель его жизни сейчас — украсть хотя бы один твой поцелуй, поймать хоть один любящий взгляд. Я видел его глаза — боюсь, если он не утолит этот голод, то сойдет с ума или покончит с собой… Мне жаль его, и дай ему Бог справиться с безумием!
— Боже! Орвил, но в чем тут моя вина? Если бы он не заболел и не послал за мной, мы бы больше не встретились! Я же вырвала все с корнем, как ты говоришь, я близко не подпустила его, прогнала!
— Нет, не с корнем, корень в твоем сердце, Агнесса. Рано или поздно это дало бы о себе знать и неизбежно сказалось бы на наших отношениях. Да, может, все, что открылось сейчас, — к лучшему, хотя я считаю: ваша связь с самого начала была ошибкой.
— Да, — как эхо повторила Агнесса, — ошибкой,
— Которую ты не пыталась исправить.
— Как? Что было, то было!
— Не знаю. И теперь Джек уже не один. Вокруг тебя много пострадавших и… будет еще больше. Кстати, можешь рассказать своей дочери правду сейчас, как хочет он; думаю, это будет справедливо.
Агнессу резануло слово «своей», раньше Орвил всегда говорил «нашей».
— Это ранит ее.
— А до сих пор ты об этом думала?! Ты думала, как все это отразится на нашей семье, на детях, а?!
Агнесса молчала, опустив голову.
— О нет, я не отказываюсь от Джессики, — добавил Орвил, — я всегда буду ее любить; благо, пока она не похожа на своих настоящих родителей.
— Ты так сильно разочаровался во мне, Орвил?
— Очень сильно, Агнесса.
— Ты теперь жалеешь, что женился на мне?
— Я бы так не сказал. Признаюсь, с тобой мне было хорошо, как никогда, хотя… Но ведь именно ты смогла нанести мне сильнейший удар!
Агнессу поразил его тон, в котором начинало сквозить безразличие к жизни — то, что часто проскальзывало у Джека.
«Странно, — подумала она, — как все может измениться в одночасье».
Еще совсем недавно Орвил мог без устали говорить ей о своей любви, а сейчас не устает обвинять ее.
— Я еще раньше замечал, что мужчины не очень обращали на тебя внимание, ты никогда не бывала в центре, хотя, на мой взгляд, ты лучше многих других женщин. И все оттого, что на тебе словно клеймо неприкосновенности… Твоя судьба, Агнесса, твое заклятие — всегда любить одного! Я все-все понял! Меня ты лишь «уважала» и «благодарила», а любила всегда только его! Я должен приложить очень много усилий для того, чтобы вызвать в тебе те чувства, которые Джек способен зажечь одним своим взглядом.
«Верно говорят, — подумала Агнесса, — один человек может возненавидеть другого тем сильнее, чем больше его любил. Поэтому он никогда меня не простит».
— Довольно, — сказала она, — мне все ясно, Орвил. Я не собираюсь спорить с тобой, как не собираюсь уходить к Джеку.
124 
