127 
Когда она встретила его снова, узнала, что он не погиб, то испугалась, потому что поняла: даже в обличье преступника, беглого каторжника, убийцы, человека издерганного, злого, утратившего, казалось, все свои привлекательные черты, он все еще ей небезразличен. Она гнала это чувство прочь, а оно не уходило, оно, оказывается, не умерло за эти годы, жило где-то там, в тайных глубинах ее сердца. Но теперь она сама стала другой, научилась ценить истинные человеческие качества, она стала матерью двоих детей, женой уважаемого человека, порядочной женщиной и никогда бы уже не осмелилась, не смогла и, главное, не захотела бы пойти против своих близких, общества, беспощадно играть судьбами невинных, бросить все…
Когда они поженились с Орвилом, первое время она постоянно испытывала чувство вины и благодарности, а он, к ее удивлению, словно бы тоже благодарил судьбу за то, что она, Агнесса, досталась ему. Постепенно она привыкла к своему положению горячо любимой жены, бесконечно ценимой женщины, она, девушкой плакавшая от сознания своей внешней непривлекательности, почувствовала себя красивой. И полюбила Орвила. С ним можно было поговорить обо всем, порассуждать, обменяться любыми впечатлениями, он очень хорошо все чувствовал и понимал. Для нее, никогда не имевшей по-настоящему близкой подруги, он стал еще и другом, советчиком во многих делах. Она не была холодной, но и сверхстрастной не была, поэтому их отношения были подобны ровному пламени, что вполне устраивало, обоих. За три года совместной жизни они не поссорились ни разу, Орвил не обидел ее ни словом, ни взглядом, всегда был внимателен к ней, их брак мог считаться на редкость благополучным.
Но когда появился Джек… Любить двоих — кощунство, и она решила избавиться от Джека одним махом. Не получилось — она сильно терзалась потом, втайне от всех страдала, ничего не зная о его судьбе, потому что из сердца ее он так и не ушел. Она спрашивала себя: да что в нем есть такого, за что его можно любить? И отвечала: ничего. И, тем не менее, любила! Точнее, как она говорила себе, это были обрывки любви, так же, как и сам Джек, изменившись, превратился в неудачную копию того, прежнего. И все же эти обрывки жгли ей сердце. Да, верно: ее чувство к Орвилу было зрячим, это была любовь «от разума», хотя и глубокая, но понятная и объяснимая, а чувство к Джеку проистекало из темных глубин души; рожденное там, оно было безнадежно слепо. Но Агнесса твердо знала: если бы Джек уехал, если бы судьба его устроилась, и он нашел бы в себе силы жить без нее, не мучаясь и не страдая, она жила бы с Орвилом, как прежде, в любви и согласии, счастливая и спокойная. Джек не был ей ровней, с ним бы она исстрадалась, не находя должного понимания, не встречая соответствующего отношения к себе, особенно в сравнении с Орвилом, — эта мысль была для нее естественна и ясна, как было ясно и тог что желание разрушить такую хорошую семью, как у нее, — это чистейшее безумие.
«Хотя, — думала Агнесса, — все мы немного безумны». Чем, скажем, так уж привлекла она Орвила? Что в ней такого особенного? Правда, Орвил сказал, что сильно разочаровался в ней, но Агнесса все же не до конца ему верила. А влечение к ней Джека, похоже, приобрело маниакальный характер — Орвил подметил правильно. Может, он не ошибается, считая, что Джек — в какой-то степени ее жертва, ведь она сама, первая, потянулась к нему, пытаясь и надеясь вызвать ответное чувство, а после невольно вырвала Джека из привычной среды, из условий, в которых он чувствовал себя по-своему счастливым и был бы, наверное, счастлив до конца своих дней. Конечно, в том, что случилось потом, на прииске, она не была виновата…
Нет, решила она, надо приложить все усилия к тому, чтобы помириться с Орвилом, чтобы он ее простил. Теперь она окончательно поняла, что возврат к прошлому означает гибель. А как быть с Джеком? Надо что-то придумать. В тот последний их вечер она, конечно, сорвалась, почти признавшись ему, в своих чувствах, и все потому, что ему удалось вернуть себе прежний, не столько внешний, сколько — это было важнее — внутренний облик. Она обманулась, решив, что они прощаются, понадеявшись на то, что все решено, Джек все осознал, понял и смирился, тогда как на самом деле он таким образом ее завлекал. Она так искренне желала, чтобы он уехал, а уехать пришлось ей самой. Чем-то закончится эта история?
Ей хотелось, чтобы Бог услышал ее слова, услышал и помог: «Господи, я люблю Орвила, я выбираю Орвила. Я так решила давно и твердо и не сверну с этого пути, только бы Орвил меня простил!»
127 
