132 
Вэнс машинально сгреб еще одну горсть инея и просыпал ее. Новые крупинки снега полетели по комнате, прилипая к фигуре неизвестного, словно частицы металлической пыли, притянутые магнитом.
Теперь Гемран видел, что перед ним стоит немолодой мужчина в костюме эпохи Возрождения. Его лицо, тело, одежда и даже волосы сотканы из поблескивающих кристалликов льда.
– Фрэнсис, – теперь уже утвердительно произнес певец.
«Ты такой же, как я. – Губы фэриартоса не двигались, но голос по-прежнему продолжал звучать в голове музыканта. – Если хочешь сохранить рассудок, не слушай голоса мертвых, не жалей их, не переживай вместе с ними их смерти».
– Я не могу не слышать их.
«Слушай свои песни, свой ритм. – Фрэнсис поднял руку, словно вылепленную из осколков льда, и указал на голову Гемрана, где, по его мнению, должны были звучать музыкальные композиции, сочиненные певцом. – От мертвых бери только знания».
– Как? Научите, – жадно попросил Вэнс.
«Я покажу, после… А пока выслушай… – Серебряная фигура приблизилась к Гемрану, и он увидел глаза, похожие на лужицы ртути. – Основатель захочет уйти, когда в полной мере насладится игрой со всеми вами. Вход в его реальность скрыт в мире кадаверциан. Но войти туда он не сможет до тех пор, пока кто-нибудь из некромантов не проведет его. Если это случится, тонкая грань между двумя пространствами будет разорвана. И все существа, обитающие в мире некромантов – злобные, голодные, ненасытные твари, – ринутся оттуда в вашу реальность».
Вэнс вдруг перестал видеть Фрэнсиса, вместо него перед глазами вспыхнула ярчайшая картина. Все те самые безликие, опасные, ненасытные твари, которых он знал и о которых только слышал, бесконечным потоком выплескиваются на улицы его города. Ожившие кошмары, бесплотные и слепые духи, ведомые голодом и яростью, прекрасные видения, в один миг умеющие обратиться свирепыми монстрами. Вечные охотники, безжалостные пожиратели плоти… Кровь, текущая по тротуарам, безжизненные улицы, мертвые тела людей, вампиров, животных, разрушенные дома, очертаниями напоминающие кадаверцианские кресты…
Гемран очнулся, задыхаясь и жадно глотая холодный воздух.
«Предупреди некромантов. Пусть знают, что им грозит».
– Хорошо. Я скажу…
Фрэнсис повернулся, словно собираясь уходить.
– Как вы погибли? – не удержался Гемран от вопроса.
«Меня убил Основатель», – почти равнодушно ответил тот.
– Мне очень жаль…
Ледяная фигура отрицательно покачала головой:
«Не жалей, даже меня».
И рассыпалась тысячами ледяных искр.
Гемран зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, снова увидел зеленый двор, голубей, нотные листы, разлетевшиеся по камням…
Значит, он должен предупредить кадаверциан?
Фэриартос огляделся. Этот дом был отдан в полное распоряжение гостя, и где теперь находился хозяин, можно только догадываться.
Гемран сунул руку в карман, нащупал телефон, превратившийся в бесполезный кусок пластмассы и металла в этом мире, и позвал мысленно:
«Паула…»
Отклик не пришел.
«Паула!»
Снова тишина. То ли девушка не хотела ответить ему, то ли пространство Леонардо не пропускало наружу его голос.
Вэнс рассеянно огляделся и вдруг заметил, как один из белых голубей, бродивших по двору, целенаправленно засеменил к нему. Остановившись рядом, клюнул ботинок, поблескивая черными бусинами глаз.
– Эй, приятель! Что тебе надо?
– Это не птица…
Гемран обернулся и увидел улыбающегося Леонардо.
– Кто же это? – скептически осведомился певец, рассматривая голубя, перебирающего перья в крыле.
– Мысль. Устремление. Олицетворение вести… Некоторые из нас со временем теряют возможность покинуть свое убежище. – Художник обвел взглядом зеленый двор. – Чтобы не погибнуть в вашем мире, как Александр. Поэтому мы создаем посланников.
Художник наклонился, бережно взял птицу и погладил ее по голове.
– А вы, Леонардо, – негромко произнес Вэнс, наблюдая за ним, – можете уходить отсюда?
– Практически нет. – Он подал голубя Гемрану.
Тот неловко сжал теплое тельце, покрытое мягкими перьями, и понял вдруг, как давно не прикасался к животным.
Собаки не бросались на него в ярости, как на некромантов, но старались уклониться от общения, отбежав подальше. Кошки предостерегающе шипели. Большинство птиц по ночам спит, так что у него не было возможности пронаблюдать их реакцию. А эта не собиралась вырываться, только шевелила лапками, терпеливо дожидаясь, пока ее отпустят.
132 
