Последние отзывы

  97  

– Вывих, – диагностировал вежливый голем. – Переднее смещение полулунной кости. Сделайте шаг назад, и я вправлю вам сустав.

Подвывая, Ува оглянулся на Пастушку. Та не двигалась, внимательно следя за происходящим. Ноздри блондинки трепетали, меж бровями залегла тугая складка. Уяснив, что помощи от «вождя вождей» не воспоследует, Ува пришел в бешенство. Списав вывих на нелепую случайность, здоровой рукой он выхватил топорик у стоявшего рядом брата Лероя – и с размаху ударил, зная, что на выходе из шлюзов «следаки» не фиксируют насилие.

Лезвие с хряском врубилось голему в ключицу.

Эдам не сделал ничего, чтобы защититься от нападения. Голем стоял и улыбался. Топорик уродливой конечностью торчал из него. Все замерли: настолько противоестественной была эта картина. Загораживая собой детей, семейный голем Шармалей без злобы смотрел на Толстого Уву.

– Зоджи, – прошептал дикарь. – Ужасный зоджи…

Ручка топорика делалась короче. Оружие всасывалось в голема, становясь частью плоти. Миг, другой, и лишь борт пиджака, испорченный грубым разрезом, напоминал о случившемся. Масса топорика была невелика. Соответственно, масса голема увеличилась на какой-то жалкий процент.

Взгляд не отслеживал такие изменения.

– Успокойтесь. Сделайте шаг назад. И я вправлю вам сустав. Не надо вынуждать меня к крайним мерам.

Количество потенциальных врагов не смущало Эдама. Безмятежный, как турист на пляже Йала-Маку, голем выполнял охранную функцию, минимизируя фактор опасности. Голос – тоже оружие. Переговорщики умеют говорить так, что маньяк отказывается от жертвы, и самоубийца отступает от края крыши. Интонациями голем владел в совершенстве, как и собственным телом. А напевность фраз действовала на слушателей лучше фенобарбитала.

– Зоджи…

Желая поддержать голема, Антоний встал с ним бок-о-бок. Находясь сзади, телохранитель Юлии плохо видел, какая судьба постигла злополучный топорик. Но он точно знал, что словом и излучателем можно добиться большего, чем просто словом. Щелкнул клапан кобуры, и ствол лучевика подтвердил: сделайте шаг назад, очень просим!

– Зоджи… Ха! Дурачина!

Оружие внезапно привело Толстого Уву в восторг: должно быть, истерический. Трясясь при виде голема, дикарь отчего-то ни капельки не испугался помпилианца с лучевиком. Он подпрыгнул, хлопнул в ладоши, завопив от боли в поврежденном запястье – и кинулся вперед. Верней, притворился, что кидается. Движение получилось убедительным. Кто угодно испугался бы, отпрыгнув или применив оружие.

Антоний избрал путь стрелка.

Он нажал на спуск: раз, другой. Ничего не произошло. Голем не шевелился: выяснение отношений между посторонними не интересовало Эдама. В трансе замерли «неофиты». Записав себя в зрители, наблюдала со стороны Пастушка. Хором всхлипнули близнецы. А Антоний стрелял, стрелял, стрелял…

– В благословенном Шеоле стволы молчат, – первой заговорила блондинка. – Так велел Малый Господь. Вы называете это «блокировкой источников питания».

– А вы? – не выдержал Антоний.

– А мы – вышней благодатью. Брат Ува, дайте этому созданию руку. Пусть он вправит вам сустав, – от Лючано не укрылось, что Пастушка назвала голема «созданием». – Потом отведешь его и детей в сектор для несовершеннолетних. Да воцарится мир!

Услышав, что его поселят вместе с подопечными, Эдам сразу успокоился. Собственно, он и раньше не слишком волновался. Просто охранная функция уступила место служебной. Пастушка же в ответ на изумленную гримасу Увы указала на прямоугольный монитор на стене. Там, в условно намеченном тоннеле, копошились фигурки: ручки-ножки-огуречик – и в деталях прорисованные лица. Лючано узнал себя, Юлию, близнецов…

Всех, кроме голема.

«Следаки» не брали во внимание искусственного человека.

– Это создание не навлечет на себя гнев Малого Господа, живя с детьми. Только мы спасемся. Рукотворным созданиям нет пути на небеса. Ангелы безразличны к ним. Исполняй, брат Ува!

IV

– Почему это ты будешь спать здесь? Нас четверо, надо бросать жребий.

– Вот и бросайте. Осталось три места, разыгрывайте. А я буду спать здесь. Это лучшее место. Оно мне нравится.

– Почему ты? – упорствовал лохматый гитарист.

– Потому что я – вождь-сиделец, уважаемый рецидивист.

– А мы?

  97