Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
135 
Многие из несчастных пытались найти убежище в храмах, но тщетно: их выносили на улицу и, несмотря на стенания и мольбы о помощи, воссылаемые богам, предавали смерти. Некоторые цеплялись мертвой хваткой за алтари, за статуи богов так, что их невозможно было оторвать. Тогда в ход шли топоры, и жертв с отрубленными руками выбрасывали из святилищ и убивали.
Самым ужасным в третьем тайном указе Митридата был последний пункт, запрещавший похороны или сожжение трупов убитых римлян, латинян и италиков, а также их рабов. Тела убитых отправляли как можно дальше от жилых мест и сваливали в ущельях, дальних лощинах, на горных кручах, бросали в море. Погибло восемьдесят тысяч римлян, латинян и италиков и семьдесят тысяч их рабов. Общее число трупов составило сто пятьдесят тысяч. Птицы-стервятники, хищные звери и рыбы отменно полакомились в месяц секстилий. Никто не осмелился ослушаться Митридата и предать покойников погребению или сожжению. Сам Митридат получал огромное удовольствие от вида очередной груды трупов – он любил совершать такие экскурсии.
Лишь немногим римлянам удалось избежать гибели. В основном это были те, кого лишили гражданства и кому под страхом смерти запретили появляться в Риме. Среди них был некто Публий Рутилий Руф, в свое время друживший со многими знатными римлянами, а ныне уважаемый гражданин Смирны, автор порочащих рисунков-карикатур на таких людей, как Метелл Нумидийский и другие.
«Лучшего и желать нельзя», – думал Митридат в начале месяца антестериона,[52] а по-римски секстилия. От Милета до Андрамития по всей бывшей римской провинции Азия теперь правили его сатрапы. То же было и в Вифинии. Никаких новых претендентов на вифинский трон! Единственный человек, которому Митридат позволил бы занять его, был мертв. Когда царь Сократ спешно вернулся в Понт, он так докучал Митридату своими жалобами и стенаниями, что пришлось заставить его замолчать единственным возможным средством – отправить на тот свет. Весь север Анатолии – Ликия, Памфилия и Киликия – теперь принадлежали Митридату, а скоро и юг тоже станет его.
Но ничто так не радовало царя, как массовое уничтожение римлян, латинян и италиков. Всякий раз посещая очередную свалку разлагающихся трупов, Митридат заходился от хохота, так велико было его ликование. Он не проводил различий между Римом и Италией, несмотря на войну между ними. Он как никто другой понимал причины этой междоусобицы: брат восстал против брата, потому что награда была слишком желанной. Власть!
Да, все шло отлично. Пока Митридат руководил походом, Понтом остался править его сын, Митридат-младший. Впрочем, отец на всякий случай захватил с собой жену и детей сына-регента, чтобы тот невзначай не выкинул чего-нибудь. Другой сын Митридата, Ариарат, стал царем Каппадокии. Фригия, Вифиния, Галатия и Пафлагония стали его сатрапиями и правили ими родственники Митридата. Зять Тигран получил полную свободу действий к востоку от Каппадокии. «Пусть попробует завоевать Египет и Сирию, если ему неймется! Впрочем, нет, – нахмурился Митридат, – египтяне не допустят, чтобы ими правил чужеземец. Нужно найти послушного ему Птолемея? Легко сказать, найти – но где? Ясно одно: будущие египетские царицы должны быть из рода Митридатов. Дочерям Тиграна там делать нечего!»
Дела шли очень даже неплохо. Особенно впечатляли успехи на море, если, конечно, не брать в расчет поход «искусного флотоводца Апеллиона», отправившегося на Делос и потерпевшего поражение. Но флотоводец Митридата Метрофан сначала захватил Циклады, а потом двинулся на Делос и покорил и его. Затем понтийцы передали остров Афинам, дабы не подрывать авторитет Аристиона. Понтийцам нужно было сохранять с греками хорошие отношения – им необходим был порт Пирей.
Теперь вся Эвбея оказалась в руках Митридата. Понтийцы также захватили остров Скиатос и большую часть Фессалии с важными портами Деметрия и Метона. Благодаря победам на севере, понтийцы перекрыли дороги из Фессалии в Центральную Грецию, после чего все греческие области поддержали Митридата. Пеллопонес, Беотия, Лакония и Аттика, объявив Митридата своим освободителем, спокойно наблюдали, как его армии обрушились на Македонию, грозя раздавить ее, словно сапог букашку.
Впрочем, покорить Македонию – по крайней мере в самое ближайшее время – оказалось не так-то просто. Имея, с одной стороны, перешедшую в стан неприятеля Грецию, а с другой – наступающие по Эгнатиевой дороге войска понтийцев, Гай Сенций и Квинт Бруттий Сурра не растерялись и не капитулировали. Им удалось собрать вспомогательные соединения и выставить их заслоном на пути Митридата вместе с двумя римскими регулярными легионами. Захват Македонии обошелся бы понтийскому властелину очень недешево.
135 
