Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
177 
Все эти намеки на мучительное неудовлетворение существующим положением сразу прояснились после того, как были проведены выборы. Гней Октавий Рузон был избран старшим консулом, а Луций Корнелий Цинна – младшим. Преторами стали еще более независимые люди, и среди них не было ни одного, на кого бы Сулла мог положиться.
Но выборы солдатских трибунов на всенародной ассамблее встревожили Суллу больше всего. Все избранные здесь, как на подбор, оказались неприятными для Суллы людьми с неуживчивыми волчьими характерами – Гай Флавий Фимбрия, Публий Анний и Гай Марций Цензорин. «Они вполне созрели для самоуправства над своими полководцами, – думал о них Сулла. – Попробовал бы какой-нибудь полководец, имея такую компанию в своих легионах, организовать поход на Рим! Они прикончили бы его без малейших сомнений так же, как молодой Марий поступил с консулом Катоном. Я очень рад, что мое консульство завершено, и мне не придется терпеть их в своих войсках. Самый последний из них – это потенциальный Сатурнин.»
Несмотря на обескураживающие результаты выборов, Сулла не выглядел абсолютно несчастным, поскольку старый год подходил к концу. Если этому не помешает что-нибудь еще, то у его агентов в провинции Азия, Вифинии и Греции будет время известить его о том, что там на самом деле происходит. Его главные заботы ныне связаны с Грецией, очередь Малой Азии наступит позднее. У Суллы не было войск, чтобы пытаться производить какие-то обходные маневры, необходимо было одно неимоверное усилие, чтобы разбить Митридата и изгнать его из Греции и Македонии. Понтийское вторжение в последнюю вовсе не было запланировано, просто Гай Сентий и Квинт Бруттий Сурра лишний раз доказали, что сил может и не хватить, особенно когда врагами являются сами римляне. Они творили чудеса со своими небольшими армиями, но не могли оказывать действенную помощь.
Его главной целью теперь стала отправка своих войск из Италии на войну с Митридатом. Только разгромив его и захватив богатую добычу на Востоке, Сулла мог унаследовать блестящую репутацию Гая Мария. Лишь привезя домой золото Митридата, ему удастся вывести Рим из финансового кризиса. И только при условии, если он сделает все это, Рим, может быть, простит его за тот злополучный поход. Только тогда, вероятно, и плебс простит его за превращение своей любимой ассамблеи в самое удобное место для игры в кости и битья баклуш.
В свой последний консульский день Сулла созвал сенат на специальное собрание и выступил на нем с предельной искренностью; он безоговорочно верил в себя и в свои новые меры.
– Если бы не я, отцы сената, вас бы уже не существовало. Я говорю это, полностью убежденный в истине своих слов. Если бы законы Публия Сульпиция Руфа продолжали действовать, то плебс – даже не народ, а плебс – управлял бы теперь Римом совершенно бесконтрольно. Сенат оказался бы еще одним исчезающим реликтом, укомплектованным настолько слабо, что был бы не в состоянии собрать кворум. Мы не могли бы принимать никаких решений, не могли бы заниматься тем, что всегда считалось исключительной прерогативой сената. Поэтому прежде чем вы начнете плакать и причитать о судьбе плебса и народа, прежде чем вы погрязнете в незаслуженной жалости к плебсу, я предлагаю, чтобы вы представили, чем бы сейчас было это августейшее собрание, если бы не я.
– Сюда, сюда, – закричал Катул Цезарь, заметив появление сына. Он был очень доволен тем, что его сын, один из новых, очень молодых сенаторов, избавился от воинских обязанностей, окончательно вернулся домой и теперь заседает в сенате. Сейчас он беспокоился о том, чтобы Катул-младший не пропустил того момента, когда Сулла начнет действовать как консул.
– Вспомните также, – продолжал Сулла, – что если бы вы пожелали сохранить за собой право направлять действия римского сената, то вам надлежало бы придерживаться моих законов. Прежде чем вы начнете обдумывать любые изменения, подумайте о Риме! Во имя Рима необходим мир в Италии. Во имя Рима нам предстоит приложить колоссальные усилия, чтобы избавиться от наших финансовых затруднений и вернуть город к процветанию. Мы не можем позволить себе роскошь содержать таких трибунов плебса, которые будут свирепствовать хуже болезни. Существующее положение вещей, установленное именно мной, должно быть сохранено! Только тогда Рим выздоровеет. Мы не можем и дальше терпеть идиотизм Сульпиция!
Сулла пристально посмотрел на вновь избранных консулов.
177 
