26 
Это заявление было принято, как должное, предполагая, что дварф ничего не знал об иронии. Дверь приоткрылась шире и Ваймс шагнул внутрь.
В холле было пусто, за исключением нескольких поставленных друг на друга ящиков и в воздухе пахло — чем? Несвежей пищей. Старыми заброшенными помещениями. Запечатанными комнатами. Чердаками. Весь дом для них — чердак, подумал Ваймс. Внутри, глухой подземный стук стал более заметным. Он был как сердцебиение.
— Сюда, будьте так любезны. — сказал дварф и проводил Ваймса и Ангуа в боковую комнату. Вся обстановка комнаты состояла из нескольких деревянных ящиков и истертых лопат, валяющихся тут и там.
— Мы не часто принимаем гостей. Пожалуйста, будьте терпеливыми. — сказал дварф и вышел из комнаты. Ключ щелкнул в замке. Ваймс сел на ящик.
— Вежливо. — заметила Ангуа. Ваймс приложил одну руку к уху, указав большим пальцем на сырую перепачканную штукатурку. Она кивнула и одними губами выговорила слово «труп», показывая на пол.
— Уверена? — спросил Ваймс.
Ангуа постучала по кончику своего носа. Что же, с носом оборотня не поспоришь. Ваймс привалился к самому большому ящику. Для того, кто научился спать, прислонясь к любой доступной стене, это было даже удобно. Штукатурка на противоположной стене полуразрушилась, позеленела от сырости и была покрыта пыльной старой паутиной. Тем не менее, кто-то так глубоко вырезал на ней знак, что куски штукатурки отвалились. Это тоже был круг, но на этот раз он был перечеркнут крест накрест двумя линиями по диагонали. В этом была какая-то страстность, не свойственная дварфам.
— Вы неплохо справляетесь, сэр. — сказала Ангуа. — Вы ведь знаете, что они специально так невежливы.
— Против грубости нет закона, сержант. — Ваймс надвинул шлем на глаза и устроился поудобнее.
Маленькие дьяволы! Изображают передо мной дурачков? Стараются взвинтить меня? Значит, не надо сообщать Страже? В этом городе нет закрытых зон. Я прослежу, чтобы они об этом узнали, о да.
В последнее время, в городе появлялось все больше и больше забурившихся, хотя они редко появлялись за пределами дварфийских районов. Но даже в этих районах вы не смогли бы увидеть их самих, а только лишь пыльные, черные, наглухо закрытые паланкины, несомые другими дварфами. В паланкинах не было окон, да и зачем они были нужны — на поверхности не было ничего, что могло бы заинтересовать забурившегося.
Городские дварфы относились к ним с благоговением, уважением и, нужно сказать, с определенной долей смущения, как к благородным, но слегка чудаковатым родственникам. Потому что в глубине души, каждый городской дварф слышал тихий голос, твердящий — твое место в горах, ты не должен жить под открытым небом, ты должен быть настоящим дварфом. Другими словами, не следует тебе работать на фабрике красителей у своего дяди. Но если уж так получилось, то постарайся хотя бы мыслить, как настоящий дварф. Среди всего прочего, это также означает, что ты должен слушаться забурившихся, дварфов из дварфов, живущих в пещерах глубоко под землей и никогда не видящих солнца. Именно там в темноте скрывается настоящая дварфийскость. Скальты познали ее и теперь могут наставлять вас.
Ваймсу до этого не было никакого дела. Во всем этом было столько же смысла, сколько в том, во что верит большинство людей, а дварфы могли служить показательным образцом горожанина, за исключением их размеров. Но предоставить им самим разбираться с убийством? — подумал Ваймс. — Никогда, пока глава Стражи — я!
Через десять минут замок открылся и в комнату вошел другой дварф. На взгляд Ваймса, он был одет, как типичный городской дварф, то есть на нем была кольчуга, шлем и кожаные штаны, но только вместо боевого топорика или кирки, он держал дубинку с шипами. Дварф заметно нервничал.
— Коммандер Ваймс! Ну что я могу сказать…. Приношу свои глубочайшие извинения за оказанный прием.
Ага, очень глубокие, глубже и некуда. Вслух же Ваймс сказал — Кто вы?
— Ах, простите! Я Умноруль, и я… наиболее подоходящим словом будет, пожалуй, «Лицо, обращенное к свету»? Я занимаюсь всеми делами, которые необходимо сделать на поверхности. Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет! — он торопливо вышел, им ничего не оставалось, как последовать за ним.
Кабинет был под лестницей, в каменном фундаменте. Он выглядел довольно уютно. Одна стена была заставлена ящиками и мешками. Как-никак, глубоко под землей было не так уж много пищи; неприхотливая жизнь глубинных дварфов была обеспечена довольно сложной работой дварфов на верхних уровнях. Похоже, что Умноруль был немногим больше, чем слуга, следящий за питанием хозяев, хотя сам он, вероятно, считал свою работу более благородной. За занавеской в углу вполне могла скрываться кровать, дварфы обычно не гоняются за роскошью.
26 
