113 
— Зачем ты это мне рассказываешь?
— Какой же ты глупец, — сказала она, весело и презрительно. И она почувствовала, как в ней нарастает жестокое и горькое веселье, разрушительное и для него, и для нее самой. — Ты говоришь со мной о моем муже. А какое он имеет к этому отношение? Что касается меня, я считаю, что вообще никогда с ним не спала…
Он засмеялся, горько и с недоверием, но она продолжала:
— Я ненавидела с ним спать. Это не в счет. А ты спрашиваешь, когда я последний раз спала с другим мужчиной? Конечно, все это предельно просто. Ты говоришь, ты психиатр, целитель душ человеческих, а ты не понимаешь даже самых простых вещей, ты никого не понимаешь.
И с этими словами она вошла в дом Джулии, захлопнула за собой дверь, прижалась лицом к стене и разрыдалась. Чувствовалось, что дом все еще пуст. Зазвонил дверной звонок, почти у нее над ухом: Пол пытался заставить ее открыть дверь. Но она оставила этот звук у себя за спиной и медленно, продолжая плакать, стала подниматься вверх, сквозь темный колодец дома, к маленькой яркой квартирке наверху. Теперь зазвонил телефон. Она знала, что это Пол, что он звонит из телефонной будки напротив ее дома. Она позволила телефонному звонку звучать долго и безответно, потому что она все еще плакала. Телефон замолчал, потом зазвонил снова. Она посмотрела на черную, компактную и безликую коробочку телефонного аппарата с ненавистью; она сглотнула слезы, собралась с силами, ответила. Это была Джулия. Джулия сказала, что она хотела бы остаться у друзей на ужин, она приведет ребенка домой позже и сама уложит его спать, и что Элла, если хочет, может вечером куда-нибудь сходить.
— Что с тобой? — донесся до нее по обыкновению сочный и спокойный голос Джулии сквозь пару миль лондонских улиц.
— Я плачу.
— Я слышу, что ты плачешь. А почему?
— Ах, эти чертовы мужчины, ненавижу их всех.
— Ну ладно, допустим, это так, но тогда лучше сходи в кино, это поможет тебе развеяться.
И Элле тут же стало легче, и то, что произошло, перестало казаться столь трагичным и значительным, и она засмеялась.
Когда телефон снова зазвонил через полчаса, она ответила, не думая о Поле. Но это был Пол. Он сидел в машине и ждал, сказал он, чтобы позвонить ей еще раз. Он хотел с ней поговорить.
— Не понимаю, чего мы этим добьемся, — сказала Элла, и говорила она холодно и в шутливом тоне.
А он сказал, шутливо и насмешливо:
— Пойдем в кино, и нам вообще не придется говорить.
И она пошла. Встретилась она с ним легко. А все потому, что она сказала самой себе, что никогда больше не станет с ним заниматься любовью. С этим было покончено. Она согласилась с ним встретиться, потому что отказаться, казалось, означало бы устроить из всего этого мелодраму. И потому, что его голос по телефону не имел никакого отношения к той жесткости, которую она прочла на его лице, склоненном над нею там, на поляне. И потому, что теперь они вернутся к тому, с чего начинали в машине, по пути из Лондона. Его отношение к тому, что он с ней сделал на поляне, попросту отменяло сам этот факт. Этого попросту не было, если это породило в нем такие мысли и чувства!
Позже он говорил:
— Когда я тебе позвонил после того, как ты рванула домой, — ты взяла и вышла, тебе просто было нужно, чтобы тебя поупрашивали.
И он смеялся. Ей очень не нравилось, как он при этом смеялся. В такие минуты он принимал прискорбный вид, наигранно прискорбный, и улыбался как старый распутник, играя в распутника, чтобы посмеяться над самим собой. И все же, чувствовала Элла, он и играл, и не играл, ибо жалобы его были чистосердечными. И вот в такие минуты она сначала улыбалась ему в ответ, забавляясь тем, как он изображает распутника, а потом быстро меняла тему разговора. Казалось, в такие минуты его личность раздваивается. Она была убеждена, что общается не с ним самим, или же с ним другим. Их общение при этом происходило на таком уровне, что это не только не имело никакого отношения к той простоте и легкости, которую они испытывали, когда были вместе; но и обесценивало их отношения до такой степени, что альтернативы у нее не было, и ей оставалось только игнорировать подобные эпизоды. Иначе ей бы пришлось с ним порвать.
Они пошли не в кино, а в ресторан. Пол опять рассказывал разные истории из своей «больничной жизни». Он занимал две разные должности, в двух разных больницах. В одной он был консультирующим психиатром. В другой занимался реорганизационной работой. Он сформулировал это так:
113 
