ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  114  

— Пытаюсь превратить змеиное логово в нечто более цивилизованное. И с кем мне приходится биться? С общественностью? Вовсе нет, со старомодными врачами…

В его рассказах звучали две основные темы. Одна из них — напыщенная помпезность сотрудников среднего звена в учреждениях здравоохранения. Элла видела, что все его критические замечания имеют под собой простейшую классовую основу; во всем, что он говорил, сквозила, хоть и не высказанная напрямую, убежденность в том, что тупость и отсутствие воображения — это неотъемлемые характеристики среднего класса и что его подход, прогрессивный и преобразующий, обусловлен тем, что он выходец из рабочей среды. Что, разумеется, очень напоминало речи Джулии; и то, как сама Элла критиковала доктора Веста. И все же временами она чувствовала, что застывает от обиды, как будто критикуют ее лично; и, когда это случалось, она уносилась в своих воспоминаниях в те времена, когда она работала в рабочей столовой, и думала, что, не будь в ее жизни такого опыта, она сейчас была бы не в состоянии взглянуть на жизнь высших классов снизу, глазами фабричных девчонок, взглянуть так, как, случается, люди смотрят на причудливых и непонятных рыб сквозь дно стеклянного аквариума. Вторая тема его рассказов была оборотной стороной первой, и, когда Пол ее затрагивал, он на глазах преображался. Критикуя больничные порядки, он говорил со злой иронией, которой сам же наслаждался. Говоря же о своих пациентах, он делался серьезным. Он относился к ним точно так же, как она к своим «миссис Браун», — они уже совокупно окрестили этим общим именем всех тех, кто слал Элле в журнал свои петиции. Он говорил о них с невероятной деликатностью и добротой, но в то же время и с гневным сочувствием. Его гнев вызывала их беспомощность.

Сейчас Пол нравился ей уже так сильно, что ей казалось, что того эпизода на поляне и вовсе не было. Он отвез ее домой и, продолжая говорить, прошел следом за ней в холл. Они пошли наверх, и Элла подумала: «Полагаю, сейчас мы выпьем кофе, и он потом уйдет». Она искренне так считала. Однако, когда он снова стал заниматься с ней любовью, она снова подумала: «Да, это правильно, ведь весь вечер мы были так близки». Позже, когда Пол станет сетовать: «Конечно же, ты знала, что мы будем это делать», она будет ему отвечать: «Конечно же нет. И если бы ты не стал этого делать, это не имело бы значения». На что он станет говорить: «Ох, какая же ты лицемерка!» или «В таком случае ты просто не имеешь права так игнорировать подспудные мотивы своих действий».

Та ночь, проведенная с Полом Тэннером, стала самым глубоким опытом из всех, что ей довелось пережить с мужчиной; это так отличалось от всего известного ей ранее, что все, что было в прошлом, потеряло всякое значение. Это чувство было настолько полным и окончательным, что, когда под утро он спросил:

— А как Джулия относится к подобным вещам? — она рассеянно ответила:

— К каким вещам?

— Например, к тому, что было на прошлой неделе. Ты говорила, что привела домой мужчину с вечеринки.

— Ты сумасшедший, — сказала она, уютно засмеявшись. Они лежали в темноте. Она повернула голову, чтобы видеть его лицо; темный силуэт его профиля проступал в зыбком свете, сочившемся в окно; в нем было что-то одинокое и отстраненное, и она подумала: «Он впал в то же настроение, что и раньше». Но сейчас ее это не тревожило, потому что его бедро касалось ее тела, и в этом теплом прикосновении было столько естественности и простоты, что его отчужденность уже не имела значения.

— Но что говорит Джулия?

— О чем?

— Что она скажет утром?

— А почему она вообще должна что-нибудь сказать?

— Понятно, — произнес он быстро; и тут же встал и добавил: — Мне нужно зайти домой побриться и сменить рубашку.

Всю неделю он приходил к Элле каждый вечер, приходил поздно, когда Майкл уже спал. И каждое утро он уходил, уходил рано, чтобы «сменить рубашку».

Элла была совершенно счастлива. Она плыла по волнам мягкого бездумья. Когда Пол говорил что-нибудь от лица «негативной половины» своего «я», она была настолько уверена в своих чувствах, что просто отвечала:

— Ох, какой же ты глупый, я ж говорила тебе, ты ничего не понимаешь.

(Определение «негативный» принадлежало Джулии, она употребила это слово после того, как они с Полом столкнулись на лестнице: «В его лице есть что-то горькое и негативное».) Элла думала, что Пол скоро женится на ней. А может, и не скоро. Это случится тогда, когда это должно случиться и он поймет, когда настанет время им пожениться. Его брак, должно быть, и браком-то назвать нельзя, если он может всегда быть с ней, одну ночь за другой, уходя домой лишь на рассвете, «сменить рубашку».

  114