ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  111  

— И как ты думаешь, что бы я стала делать, если бы ты не стал заниматься со мной любовью? — спросит она его потом, позже, с любопытством и враждебно.

— Ты бы страшно разозлилась, — ответит он, смеясь, но с какой-то непонятной печальной ноткой в голосе.

Эта печаль, печаль искренняя, будет притягивать ее к нему и их сближать, словно они — товарищи по несчастью, жертвы чего-то жестокого, с чем они не могут справиться и что присуще самой жизни.

— Но ты же это все подстроил, — будет говорить Элла. — Ты даже по такому случаю и коврик прихватил. Полагаю, ты всегда, отправляясь на загородную прогулку, кладешь в машину коврик. Так, на всякий случай.

— Конечно. Что может сравниться с уютным теплым ковриком, лежащим на траве?

При этих его словах она всегда смеялась. А еще позже она станет думать, холодея: «Полагаю, он и других женщин возил на ту лужайку, может быть, у него так заведено».

Однако сейчас она была совершенно счастлива. Она больше не чувствовала тяжелого давления города, и аромат травы и солнечного света был чудесен. Потом она заметила его ироничную улыбку и резко села, готовая защищаться. Пол вдруг заговорил, заговорил в нарочито ироничном тоне, о ее муже. Она ответила на все его вопросы, кратко, поскольку вчера уже изложила ему все основные факты. А потом Элла рассказала ему, тоже очень кратко, о ребенке; но на этот раз она была поверхностна, потому что чувствовала себя виноватой, она была здесь, на солнце, а ведь и Майклу тоже очень бы понравились и поездка на машине, и эта солнечная лужайка.

До нее вдруг дошло, что Пол что-то говорит о своей жене. Ей потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить это. Еще он сказал, что у него двое детей. Элла испытала шок, но не позволила этому убить ее веру в происходящее. То, как Пол говорил о своей жене, торопливо и почти раздраженно, подсказало Элле, что он жену не любит. Про себя она уже произносила слово «любовь», и так наивно, что это было совсем непохоже на то, как она обычно анализировала человеческие отношения. Она даже вообразила себе, что он, наверное, живет отдельно от жены, раз говорит о ней так небрежно.

Он начал заниматься с ней любовью. Элла думала: «Что ж, он прав, это и есть самый подходящий момент, здесь, где так красиво». Ее тело хранило слишком много воспоминаний о муже, и поэтому до конца расслабиться она не могла. Но вскоре она сдалась, полностью ему доверилась, потому что их тела хорошо понимали друг друга. (Но это только позже, потом, она употребит такое выражение: «Наши тела понимали друг друга». А сейчас она думала: «Мы понимаем друг друга».) И все же, один раз приоткрыв глаза, Элла увидела его лицо, а оно было жестким, почти в этот момент безобразным. И она снова закрыла глаза, чтобы этого не видеть, и снова стала наслаждаться движениями любви. Потом она заметила, что он отворачивается, и лицо его снова было жестким. Она инстинктивно попыталась от него отстраниться, но его рука, лежавшая на ее животе, ее удержала. Пол, слегка ее поддразнивая, сказал:

— Ты слишком худенькая.

Элла засмеялась, совсем не обижаясь, потому что его рука, лежащая на ее теле, говорила ей, что она нравится ему такой, какая она есть. И она, обнаженная, тоже себе нравилась. Ее тело было хрупким, легким, с острыми углами плеч и коленей, но грудь и живот были белыми, гладкими, а маленькие ступни — деликатными и нежными. Часто ей хотелось быть другой: Элла мечтала стать крупнее, полнее, более округлой, «больше женщиной», но то, как ее касалась его рука, заставило ее забыть об этих мыслях. Она была счастлива. Какое-то время они так и лежали, его рука мягко покоилась на ее беззащитном животе, а потом он резко убрал руку и начал одеваться. Она, чувствуя себя покинутой, тоже стала одеваться. Неожиданно ей сильно захотелось плакать, а собственное тело снова показалось ей слишком тонким, слишком легким. Он спросил:

— Когда ты спала с мужчиной последний раз?

Элла смутилась, задумалась: «О ком он? О Джордже? Но Джордж не в счет, я его не любила. Я ненавидела его прикосновения».

— Я не знаю, — сказала она. И когда она это говорила, то поняла, что он хотел сказать: она переспала с ним из чувства голода. Лицо ее вспыхнуло, она быстро поднялась с коврика, отворачиваясь от него, а потом сказала таким голосом, который ей самой показался отвратительным: — Да на прошлой неделе. Подцепила на вечеринке мужчину и привела его к себе домой.

Она пыталась найти подходящие слова, вспоминала девчонок из той столовой времен войны. Наконец слова нашлись, и она сказала:

  111