176 
— Что смешного?
Элла сказала первое, что пришло в голову, и он добродушно ей ответил:
— О'кей, вы тоже считаете меня деревенщиной. Ничего страшного, все о'кей, я не обижаюсь. А у меня есть предложение. Мне надо сделать около двадцати телефонных звонков, и я предпочел бы этим заняться у себя в отеле. Пойдемте ко мне, я дам вам чего-нибудь выпить, а когда я покончу с телефонными звонками, вы сможете наконец рассказать мне о себе.
Элла согласилась; и подумала — интересно, принимает ли он ее согласие за проявление готовности лечь с ним в постель? Если и так, то он ничем этого не показывал. Ей пришло в голову, что, общаясь с мужчинами своего круга, она всегда могла «прочесть» их мысли и чувства по их взглядам, жестам или по общей атмосфере беседы; так что слова в таких случаях не говорили ей ничего нового, она и так уже все знала. Но с этим мужчиной — она вообще не знала ничего. Он был женат; но Элла не понимала того, что она сразу поняла, например, про того же Роббера Брюна, а именно — каково его отношение к супружеским изменам. Поскольку она ничего о нем не знала, из этого следовало, что и он ничего не знает о ней: например, он не знает, что ее соски сейчас просто горят.
У него был двухкомнатный номер с ванной в дорогом отеле. Он находился в самой сердцевине здания: с кондиционером, без окон, клаустрофобный, обставленный аккуратно и безлико. Элле показалось, что ее заперли в клетке; но Кай, похоже, чувствовал себя здесь как дома. Он налил ей виски, потом пододвинул к себе телефон и сделал, как он и говорил, около двадцати звонков, причем весь этот процесс занял не более получаса. Элла слушала, и она про себя отметила, что на следующий день он запланировал по меньшей мере десять встреч, в том числе — посещение четырех очень известных лондонских больниц. Покончив со звонками, он начал энергично расхаживать взад и вперед по комнатушке, в которой они сидели.
— Здорово! — воскликнул он. — Здорово! Как я рад, как все прекрасно!
— Если бы меня здесь не было, что бы вы сейчас стали делать?
— Я бы работал.
На его тумбочке лежала огромная кипа медицинских журналов, и Элла спросила:
— Вы бы читали?
— Да. Если хочешь всегда быть на уровне, то надо очень много читать.
— А вы читаете что-нибудь кроме профессиональной литературы?
— Неа. — Он засмеялся и сказал: — По культурной части у нас — жена. Мне некогда.
— Расскажите мне о ней.
Кай тут же извлек фотографию. На фотографии была запечатлена хорошенькая блондинка с детским личиком в окружении пятерых малышей.
— Черт возьми! Ну разве она не хорошенькая? Она самая хорошенькая девушка во всем городе!
— Вы поэтому на ней и женились?
— Ну да, конечно…
До него дошел смысл ее интонации, и он вместе с Эллой посмейся над самим собой и сказал, качая головой и словно удивляясь себе:
— Конечно! Я сказал себе, я женюсь на самой хорошенькой и самой классной девчонке в нашем городе, и я сделал это. Я именно так и сделал.
— И вы счастливы?
— Она — отличная девушка, — заявил он немедленно, и с большим энтузиазмом. — Она очень хорошая, и у меня пять очень хороших сыновей. Я бы хотел, чтобы у нас была девочка, но и мальчишки у меня отличные. И мне просто хотелось бы, чтобы я мог проводить с ними больше времени, ну а когда я с ними, я чувствую себя прекрасно.
Элла думала: «Если я сейчас встану и скажу, что мне пора идти, он согласится, он не разозлится, он не утратит своего добродушия. Может, мы еще увидимся. Может, и нет. Никто из нас не станет сильно переживать ни в том, ни в другом случае. Но сейчас я принимаю решения, потому что он не знает, что со мной делать. Мне следует уйти — но почему? Только вчера я пришла к выводу, что это смехотворно — женщины, подобные мне, живут чувствами, которые совершенно не соответствуют всей нашей жизни. Мужчина сейчас, в этой ситуации, мужчина того типа, к которому принадлежала бы я, родись я мужчиной, сейчас бы просто переспал с кем ему хочется и никогда бы больше об этом и не думал и не вспоминал».
А Кай тем временем говорил:
— Ну вот, Элла, я о себе много рассказал, и вы чертовски хорошо умеете слушать, должен это признать, но вы понимаете, я о вас не знаю совсем ничего, абсолютно ничего не знаю.
«Вот сейчас, — подумала Элла. — Сейчас».
Но она оттягивала этот момент:
— А вам известно, что время уже за полночь?
— Да? Неужели? Очень плохо. Я никогда не ложусь раньше трех или четырех, а к семи я уже на ногах, и так каждый Божий день.
176 
