ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  278  

Марион медленно встала, продолжая двигаться как сомнамбула. Она обшаривала взглядом комнату в поисках бутылки. На стопке книг стояла маленькая бутылочка виски. Она налила себе полстакана, села, держа в руках стакан, начала из него прихлебывать.

— Так почему бы мне не остаться здесь с Томми? Почему?

— Но, Марион, это дом Молли…

В этот момент на лестнице послышались шаги. К ним поднимался Томми. Анна заметила, как крупно, всем телом, вздрогнула Марион, как она вся подобралась. Она отставила стакан с виски, быстро вытерла рот носовым платком. Она забыла о себе на мысли: «Ах, эти скользкие ступеньки, но я не должна бежать к нему на помощь».

С лестницы доносились звуки твердой слепой поступи. Женщины вышли на лестничную площадку и в нерешительности стояли там, пока не показался Томми, он шел на ощупь, его руки скользили по стенам. Потом он зашел в комнату. Она была ему незнакома, сначала он неуверенно держался за дверной косяк, потом навел жерло темных слепых глаз на центр комнаты, отпустил дверной косяк, пошел вперед.

— Левее, — сказала Марион.

Он выровнялся и пошел левее, сделал на один шаг больше, чем было нужно, ударился коленом о край кровати, резко развернулся, чтобы не упасть, и сел, ударившись еще раз. Теперь он озирался вопросительно.

— Я здесь, — сказала Анна.

— Я здесь, — сказала Марион.

Он обратился к Марион:

— Я думаю, тебе пора начинать готовить ужин. Иначе не успеешь до митинга.

— Сегодня мы идем на большой митинг, — пояснила Анне Марион, весело и виновато. Их взгляды встретились, Марион поморщилась и отвернулась. И в этот момент Анна поняла или, скорее, почувствовала, что, чего бы от нее ни ожидали в смысле того, что она должна была «сказать» Марион и Томми, она уже сказала это. Марион, обращаясь к Томми, заметила:

— Анна считает, что мы действуем неправильно.

Томми обратил свое лицо к Анне. Его полные упрямые губы сложились вместе, задвигались. Это было новое в его мимике движение — его губы как бы ощупывали одна другую, словно вся та связанная с его слепотой неуверенность, которую он отказывался предъявлять миру, проступала в этом. Его рот, прежде бывший видимым знаком его темной сосредоточенной воли, всегда находившийся под контролем, теперь казался единственной не поддающейся контролю его чертой, потому что он не осознавал, что, пока он сидит неподвижно, его губы непрестанно двигаются. Он сидел на кровати, залитый ясным пустым светом маленькой комнатки: настороженный, очень юный, очень бледный, беззащитный мальчик с уязвимым и невыносимо трогательным ртом.

— Почему? — спросил он. — Почему?

— Дело в том, — сказала Анна и услышала, что ее голос снова стал сухим и юмористичным, вся истерия из него ушла, — дело в том, что в Лондоне полно студентов, которые носятся по городу и задирают полицейских. Но у вас двоих есть прекрасная возможность все изучить и стать экспертами.

— Я думал, ты придешь сюда, чтобы отобрать у меня Марион, — проговорил Томми быстро и ворчливо, таким тоном, которого никто от него не слышал с тех самых пор, как он ослеп. — Почему она должна вернуться к моему отцу? Ты собираешься заставить ее вернуться?

Анна сказала:

— Почему бы вам вместе не съездить отдохнуть куда-нибудь, ненадолго? Это даст Марион возможность подумать о том, что ей делать дальше. А тебе, Томми, это даст возможность попробовать расправить свои крылья вне стен этого дома.

Марион сказала:

— Мне не надо думать. Я не вернусь. Зачем? Я не знаю, что мне следует дальше делать со своей жизнью, но я знаю, что мне придет конец, если я вернусь к Ричарду.

Ее глаза обильно наполнились слезами, она встала и выскользнула из комнаты, на кухню. Повернув голову, Томми слушал, как она уходит, прислушивался, откровенно, сильно напрягая мышцы шеи, к ее движениям на кухне.

— Общение с тобой очень пошло на пользу Марион, — заметила Анна, вполголоса.

— Правда? — спросил он, трогательно горя желанием это услышать.

— Дело вот в чем — ты должен ее поддерживать, быть с ней рядом. Это дело непростое — распад брака, которому уже двадцать лет. Этот брак почти что твой ровесник.

Она встала.

— И я не думаю, что тебе надо быть таким жестким со всеми нами, — проговорила она быстро, тихим голосом, и это, к ее собственному удивлению, прозвучало как мольба. Она думала: «Я этого не чувствую, почему я это говорю?» Томми улыбался, все понимая, удрученно, он покраснел. Его улыбка была обращена к кому-то, стоящему сразу за ее левым плечом. Анна подвинулась, чтобы попасть в его взгляд. Она думала: «Все, что я скажу сейчас, услышит прежний Томми», — но ей никак не удавалось придумать, что сказать.

  278