ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>




  84  

Пол сказал:

— Анна, дорогая, я не любил бы тебя так сильно, если бы я не любил Джексона еще больше. А в настоящий момент это еще и вопрос принципа…

И он покинул меня и пошел Джексону навстречу. Они стояли у ограды его домика и разговаривали, а миссис Бутби наблюдала за ними из окна своей кухни. Как только Пол от меня ушел, ко мне подошел Джордж. Джордж взглянул на Джексона и вздохнул:

— Отец моего ребенка.

— Ой, прекрати, — сказала я, — все это ни к чему.

— Ты понимаешь, Анна, какой все это фарс? Я даже не могу дать денег этому своему ребенку. Понимаешь ли ты, как это абсолютно дико и чертовски странно: Джексон получает пять фунтов в месяц. Надо признать, под бременем той ноши в виде детей и старцев, которая лежит на мне, и я привык считать пять фунтов в месяц немалой суммой. Но если бы я дал Марии пять фунтов, просто чтобы она могла купить ребенку хоть какую-то приличную одежду, это оказалось бы для них суммой столь значительной, что… она сказала мне, что их семья на еду тратит десять шиллингов в неделю. Они питаются тыквой, маисовой похлебкой да объедками с кухни.

— А Джексон даже ни о чем не догадывается?

— Мария думает, что нет. Я спрашивал ее об этом. И знаешь, что она сказала, она сказала: «Он мне хороший муж, — вот как сказала. — Он по-доброму относится ко мне и ко всем моим детям»… Ты знаешь, Анна, когда я это услышал… никогда в жизни я не чувствовал себя таким ублюдком.

— А ты все еще с ней спишь?

— Да. Ты знаешь, Анна, я люблю эту женщину, я люблю эту женщину так сильно, что…

Через какое-то время мы увидели, как миссис Бутби вышла из кухонной пристройки и направилась к тому месту, где стояли Пол и Джексон. Джексон скрылся в своей лачуге, а миссис Бутби, заледеневшая в своем одиноком негодовании, пошла к себе домой. Пол пришел к нам и сообщил, что она сказала. Она сказала Джексону: «Я даю тебе свободное время не для того, чтобы ты нагло беседовал с белыми людьми, которые не умеют вести себя как следует». Пол был слишком зол, и обычное легкомыслие его покинуло. Он повторял:

— Боже мой, Анна. Боже мой. Боже мой.

Потом, постепенно придя в себя, он увлек меня танцевать и сказал:

— Что мне по-настоящему интересно, так это то, что есть такие люди, как, например, ты, которые искренне верят, будто этот мир можно изменить.

Весь вечер мы танцевали и выпивали. Все мы отправились спать очень поздно. Вилли и я ложились спать в дурном расположении духа, сильно недовольные друг другом. Он злился, потому что Джордж снова начал изливать нам душу и без конца говорил о своих проблемах. Джордж его утомил. Он сказал:

— Похоже, вы с Полом прекрасно ладите.

В течение последних шести месяцев он в любой момент имел все основания для того, чтобы это сказать. Я ответила:

— И ровно то же самое можно сказать о вас с Мэрироуз.

Мы уже были в постели, точнее, каждый — в своей постели. Вилли держал в руках какую-то книгу о ранних этапах развития социализма в Германии. Он сидел в своей постели, весь его ум сосредоточился за сверкающими стеклами очков, и размышлял, стоит ли затевать ссору. Думаю, он решил, что все это выльется всего-навсего в наш ставший привычным спор о Джордже… «Слезливая сентиментальность» vs. «догматический бюрократизм». Или, может быть, — поскольку Вилли был человеком невероятно нечувствительным в отношении собственных побуждений и мотивов — он искренне верил, что его возмущали мои отношения с Полом. А может, они и вправду его возмущали. В те времена, если он меня этим попрекал, я неизменно отвечала: «Мэрироуз». Если бы меня упрекнули в этом сейчас, я бы сказала, что в глубине души каждая женщина верит, что, если мужчина ее не удовлетворяет, она имеет право уйти к другому. Это ее первая и самая сильная мысль, независимо от того, как она может видоизменить и смягчить ее позже, исходя из рациональных соображений или из жалости. Но мы с Вилли расходились из-за секса. И что? Я пишу это и думаю, как, должно быть, была сильна эта наша битва, состоявшая из споров и полная различных аргументов, если даже сейчас я, инстинктивно и абсолютно в силу привычки, оцениваю ее в таких терминах, как «прав» и «не прав». Глупо. Это всегда глупо.

В ту ночь мы не ссорились. Через мгновение он завел свой одинокий напев: «Ох, у акулы есть страшные зубы…», а потом взял книгу и стал читать, а я заснула.

На другой день дурное настроение, как ветрянка, перекинулось на всех обитателей отеля. Джун Бутби ходила на танцы со своим женихом и вернулась только утром. Мистер Бутби накричал на свою дочь, когда она вернулась, а миссис Бутби разрыдалась. Слухи о скандале с Джексоном распространились среди прислуги. Официанты со всеми нами общались очень угрюмо на протяжении всего обеда. Джексон, согласно букве закона, отправился отдыхать ровно в три, оставив миссис Бутби одну готовить еду для вечеринки, а Джун не стала помогать матери, потому что та накануне ее обидела. Не пошли помогать и мы. Мы слышали, как Джун кричала: «Если бы ты не была такой противной, ты бы наняла еще одного повара в помощь Джексону, вместо того чтобы строить из себя мученицу ради экономии в пять фунтов в месяц». У миссис Бутби были красные глаза, и снова на лице ее отражалось безумное смятение чувств, и она всюду ходила за Джун и спорила с ней. Потому что, конечно же, она не была противной. Пять фунтов были для Бутби мизерной суммой; и я полагаю, что причина, по которой она не нанимала еще одного повара, заключалась в том, что она была не против поработать в два раза больше обычного и считала, что у Джексона не было никаких причин относиться к этому иначе, чем относилась она.

  84