Особенно,... 
87 
Тем не менее, он помимо собственной воли взгромоздился в седло и повернул к усадьбе. У него не было выбора, да и ехать было некуда.
Пэйс не позволил себе ни о чем думать, пока лошадь трусила по дороге. От долгого пьянства разламывалась голова, в желудке и карманах было пусто, болела изувеченная рука. Если бы он дал себе волю подумать над своим положением, ему пришлось бы признать, что карьера плачевно окончена и у него нет дома. Большая часть родных умерли, а друзьям, наверное, повезло не больше, чем ему, если они вообще живы.
Что касается женщин, то одной он сделал предложение, но слишком поздно, а с другой переспал. Мысль о Доре привела его в неприятное замешательство. Пэйс плохо обошелся с ней и не имеет возможности исправить зло. Он услал ее поклонника на войну, лишил невинности и ничего не предложил взамен. Он сам – никому не нужная развалина. Дора заслужила, чтобы около нее был человек цельный и телом, и духом. А у него нет ни того, ни другого, и самое лучшее, что он может для Доры сделать, так это держаться от нее подальше. Пэйс еще может быть настолько циничным, чтобы предложить свои руины Джози, но Доре – ни в коем случае. И, может быть, ему следует сейчас развернуть свою лошадь обратно и направиться в Лексингтон.
Однако Пэйс все ехал и ехал прежним путем. Он ехал всю ночь, потому что у него не было денег на гостиницу. Пэйс сделал довольно продолжительную остановку, чтобы дать лошади отдохнуть, и быстро искупался в ручье. Только что наступил март, и вода была адски холодна. Она умерила боль в руке, но Пэйс был слишком усталым и голодным, чтобы хоть немного оценить облегчение.
Он почти уснул в седле, когда занялся рассвет и показались знакомые места. Он с тоской оглядел маленький домик Доры, но трудно сказать, обитаем он или нет. Лучше не рисковать. Если Пэйс, шатаясь, войдет в эту дверь, она, чего доброго, примет его за грабителя и выстрелит.
Нет, Дора не стала бы стрелять, возразил он себе. У нее нет ружья. И, вспомнив об этом, Пэйс слабо улыбнулся, но продолжал ехать. Пэйс нуждался в отдыхе, который мог найти в этом маленьком доме, и он знал, где она держит ключ, но Пэйс не мог поступить с ней таким образом. Ему следует встретиться с ней, как того требуют приличия.
Пэйс предпочел поехать прямо через поле, а не объезжать кругом по аллее. Никто не сажал табак. Никто не пахал землю, хотя, может быть, для этого еще слишком сыро. Но сейчас светило солнце, и земля казалась довольно сухой. Пора бы кому-то быть в поле и подумать о пахоте до следующего весеннего грозового ливня. Благоприятная для работы погода простоит недолго.
Подъехав поближе к дому, он увидел одинокую фигуру, из кухонной трубы вилась струйка дыма – значит, в доме кто-то, невидимый, уже не спит. Пэйс напряг зрение, чтобы разглядеть, кто же это спозаранку трудится в огороде, но силуэт был незнакомый. Чего нельзя было сказать о белом капоре.
Он, волнуясь, одним взглядом вобрал серый пейзаж, деревья с набухающими почками, россыпь нарциссов, стараясь почему-то не смотреть на неуклюжую фигуру, мотыжащую огород, однако невероятное, животное любопытство вновь приковало его глаза к вздыбившейся юбке. Он снова оглядел старомодный капор, подъехал поближе, и вдруг желудок у него свело судорогой.
Капор вздернулся вверх при цоканье копыт. Пальцы женщины замерли на рукоятке мотыги, и когда он въехал в ворота, женщина выпрямилась. Дора.
Взгляд Пэйса упал ниже талии, на чистейший белый фартук, а под ним разглядел крутую линию живота. Дора беременна. У нее будет ребенок, его ребенок. И ужасающая уверенность сковала ему грудь.
Пэйс натянул потуже поводья. Он старался не глазеть, но было уже поздно. Ее холодный взгляд сказал, что она заметила, как он ужаснулся. И выражение ее лица было не более доброжелательным, чем у него, когда он спешился.
Глава 21
Когда Пэйс спешился и пошел к Доре, ему казалось, что холодный ветер пронизывает его до костей. Она побелела как мел, и черты лица под огромным капором казались невыразительными и застывшими. Руки были испачканы грязью и травой – следы ее безуспешной борьбы с особенно упрямыми сорняками. Он заметил, что грязные ногти у нее обломаны. Дора никогда не стремилась выглядеть изящной леди. И никогда не мечтала стать женой политика.
Он взрыхлил лоно этой женщины и посеял свое семя. Он все еще не мог прийти в себя от потрясения. Он боязливо и неохотно уронил взгляд на вздувшуюся юбку и попытался представить себе ребенка, растущего под ней. Но воображение ему изменило. Он чувствовал себя полумертвым, неспособным создать новую жизнь.
87 
