Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
99 
«Наши чувства обманывают нас, — сказал Бруно, положив руки под голову. — Мы сами нарисовали то, что принимаем за картины неба. Точно так же как одноглазый человек не может правильно оценить расстояние, и большие предметы, расположенные далеко, кажутся ему маленькими и близкими».
«Никаких картин. Никаких знаков, — повторил Диксон. — Нет Овна, Тельца, Близнецов. Но в вашей книге Sigilla Sigillorum [271] — печать Цепи…»
«Те знаки, о которых я писал, — подлинны. Они и в самом деле лежат в основе всего. Мы их знаем. Знаем, что на самом деле мы просто выдумали, будто они есть на небе».
Он не сказал ни слова о том, что лежащий с ним в постели человек читал его книгу, — возможно, это не показалось ему странным.
«С тем же успехом у нас могли бы быть другие знаки, — зевая, сказал Бруно. — Другие небесные картины. Я как-то сочинил поэму в десять тысяч строк, в которой Божественное Собрание преобразует Небеса, изгоняет всех прежних чудовищ и нелепую мебель — знаки собственных пороков — и призывает на их место Добродетели».
«Я бы с радостью прочел эту поэму».
«Я еще не записал ее».[272]
Он поднял голову и, не спросясь, задул свечу.
Небо сияло в темноте. Окно все еще было открыто. Запах свечей и летнего воздуха.
«Сэр, желаю вам доброй ночи», — сказал Диксон.
Он думал, что не сможет заснуть. Невнятные звуки в комнате и коридоре прекратились, и дом затих. Диксон прислушивался к биению реки о лодку и причал. Он заснул.
Джордано Бруно лежал, заложив руки за голову; он знал: в доме что-то происходит, а когда все затихло, понял: что-то происходит в воздухе над ним. Духи, семамафоры,[273] привлеченные сюда, поднялись (или спустились) из своих сфер (или иных обиталищ).
Но привлек их не он. Привлечены в этот дом, но на сей раз не к нему. Он почувствовал, как они проходят сквозь его (и шотландца, похрапывающего рядом) комнату, туда, где (он знал, потому что его тянуло туда как магнитом) был ныне открыт знак. Нет, он не сможет здесь заснуть.
В тот час в маленькой комнатке в дальней части дома доктор Ди, Эдвард Келли и Альбрехт Ласки почтительно склонились перед маленьким столиком,[274] на котором, в оправе, стоял чистый кристалл, отражающий на поверхности (и в самом своем сердце) огоньки свечей, коими был окружен.
Каждая ножка стола стояла на печати из чистого воска, а большая по размерам печать, которую ангелы называли sigilla Æmeth,[275] лежала сверху: на ней был изображен составной крест, под ним выгравированы буквы AGAL,[276] а выше — семь непроизносимых, не поддающихся прочтению имен Бога, чья власть выкликала семерых повелителей семи надземных небес, и каждая буква семи имен выкликала семь дочерей, за каждой дочерью — еще одна дочь, а за дочерью дочери — сын, а за ним еще один.
Они были едины с именами, которые составляли; из их сочетаний и перестановок складывалось имя Вселенной: ими она была создана, ими и держалась.
Была ли она одной из них? Младшая дочь этих сил, она не останется на своем месте среди перемежающихся рядов, то тут, то там будет играть и смеяться.
«Кто сей в доме?» — без предисловий начала она.
«Это благородный лорд Ласки, ты сказала, что сможешь…»
«Не он. Иной. Великий дэмон [277] . Тот, о ком я предупреждала вас. Не в сем ли доме он нынче ночью?»
«Так это была ты? — сказал Келли, припоминая. — Той весенней ночью — в камне корабль, а на корабле человек: мачты охвачены огнями святого Эльма».
«То была я, — ответила Мадими. — Ты слышал мой голос, чуял мое касание, но не видел меня».
«О чем она говорит?» — по-латыни прошептал Ласки.
«Ш-ш-ш», — сказал доктор Ди.
«Он — изменник, сменивший наряд, помощник молодого короля, зовомый Фениксом [278] . Любимый сын Бога-обманщика, он накличет на вас беду».
«Это ложные боги», — сказал Келли.
«Не богохульствуй. Ужель ты не знаешь о великих духах, обитателях звезд, по чьей мере создано всё? Я назову их по-гречески: Гермес, Афродита, Арес…»
«Меркурий, Венера, Марс, — перебил Келли. — Мы знаем их. Ты хочешь поучить нас разбираться в звездах?»
«Может, и знаете, а может, и нет».
«Почему мы должны его бояться?» — спросил доктор Ди.
«Следи за домом своим, следи за книгами своими. Он хочет украсть твой камень, истинно говорю».
271
Печать печатей (лат.).
272
Я и сам сочинил поэму в десять тысяч строк… Я еще не записал ее. — Прозаический трактат «Изгнание торжествующего зверя» (Лондон, 1584). Впоследствии Бруно напишет длинные латинские поэмы «О безмерном, неисчислимых и неизобрази-мых», «О трояком наименьшем и мере», «О монаде, числе и фигуре».
273
Семамафоры… — Крайне искаженное «Шем ха-Мефораш» (Шем-Гамфораш), в иудаизме — непроизносимое Имя Бога. Утверждалось, что этим Именем маги (включая Иешуа из Назарета) творили чудеса. В вульгаризированной версии Каббалы 72-буквенное Имя превратилось в 72 имени ангелов и демонов, что и подразумевается здесь.
274
В тот час в маленькой комнатке в дальней части дома доктор Ди, Эдвард Келли и Ахьбрехт Ласки почтительно склонились перед маленьким столиком… — Ласки присутствовал на сеансе в другой день (19 июня), и речь Мадими не имеет ничего общего с реальными пророчествами ангелов о его судьбе.
275
Печать Истина (лат., евр.). Сложная система вписанных друг в друга многоугольников, гекса- и пентаграммы, в которые вписаны имена Бога и ангелов.
276
AGAL — или «AGLA», один из вариантов тетраграмматона, четырехбуквенного имени Бога (аббревиатура древнееврейской фразы «Atah Gibor Le-olam Adonai», что значит «Да пребудет мощь Твоя вовеки. Господи»).
277
Великий дэмон. — Так мудрая Диотима называет Эрота:
«…Ведь все «демоническое» занимает средину между божеством и смертным.
— Какова же мощь демона?
— Служить истолкователем и передатчиком богам того, что у людей, людям того, что у богов… Чрез демонов проходит вся мантика, жреческое искусство, касающееся жертвоприношений, посвящений, заклятий, всякого волшебства и колдовства. Божество не входит в соприкосновение с человеком; все общения и все переговоры богов с людьми — и когда они бодрствуют, и когда они спят — происходят через демонов. И муж, мудрый во всем этом, — муж «демонический», муж же, мудрый во всем другом — касается ли это искусств или ремесел каких, — ремесленник. Демонов много, они разнообразны; один из них и есть Эрот» («Пир» Платона, 202е-203а, пер. С. Жебелева).
278
…помощник молодого короля, зовомый Фениксом… — Мадими говорит о Бруно в алхимических терминах, уподобляя его философскому камню (Фениксу, восстающему из пепла).
99 
