Особенно,... 
95 
«Свинья», — ответил Бруно.[256]
«А вы, господин доктор? — Князь Аласко, повернув свою большую голову, почтительно обратился к Джону Ди, сидевшему в другом конце комнаты. — Каковы ваши взгляды, если принять во внимание суждения моего земляка, каноника Коперника?»
«Я читал его книгу, — осторожно ответил доктор Ди. — Он нашел объяснение наблюдаемому. Лучше, чем это сделал Птолемей, последователь Аристотеля».
«Значит, вы согласны», — сказал Бруно, улыбаясь своей беспокойной улыбкой, такой же (думал Диксон), какой он улыбался университетским мужам.
Доктор Ди помедлил с ответом. Атмосфера становилась напряженной. На этом же пункте оксфордская толпа восстала, потеряв всякое терпение. Гости затихли в ожидании.
«Я согласен с тем, что касается движения».
«Тогда вы должны согласиться, что теория Аристотеля о материи неверна. Если Коперник прав, то земля — это звезда, подобная другим звездам Венере Марсу Юпитеру Сатурну, которые вместе с землей движутся вокруг Солнца. А значит, они состоят из сходной материи. Аристотель же, как его трактуют, с этим не согласен. И здесь Коперник опроверг Аристотеля».
«Но сам Коперник такого не говорил».
«Коперник не понимал, что пишет. Он создал новые небеса. Должна быть и новая земля».
Филип Сидни улыбнулся, скрестив руки:
«Поэты взбунтуются. Ибо звезды должны вращаться, солнце — вставать и садиться, чтобы поэты могли слагать стихи. Их рифмы не подстроятся под все эти новшества».
«Ну, тогда пусть присоединяются к этим педантам из Оксфорда. Истина может дать поэзии больше, чем заблуждение».
«Сэр, — сказал Ласки. — Я присутствовал на диспуте. Должен признаться, что мне непонятны и ваши доводы, и то, какое отношение они имеют к материи, и почему вас освистали».
«Коперник, — не задумываясь ответил Бруно, — неизвестен в этой стране, сэр; здешние люди не готовы пролить свет на его скрытые истины. А доктора, некогда знавшие больше, чем он, издавна процветавшие в Оксфорде, ныне презираемы, их могилы осквернены, а останки разбросаны. Этими любителями наводить глянец на речные камушки, это их рук дело».
Могучий дух пробудился в сем человеке: он рвется из тела, чувствовал доктор Ди, и воздух в комнате дрожит, и гости в замешательстве. Он заметил, так мягко, как только мог:
«Вас это может удивить, сэр, но и здесь люди кричат на улицах о системе Коперника».
Итальянец повернулся к нему: на миг показалось, что это не человек, а молния. Потом он стал прежним.
«Да», — не отступая, сказал доктор Ди, удивленный, но не обеспокоенный. Спокойно и осторожно, будто приближаясь к норовистой лошади, он подошел к итальянцу и коснулся его руки.
«Кричат на улицах, — продолжал он. — О Копернике написано в альманахе моего друга мастера Леонарда Диггса.[257] Не хотите ли почитать? Вас заинтересует. У меня он есть, найду за минуту. Вы читаете по-английски?»
Бруно перевел взгляд на английских лордов и быстро отвел глаза.
«Не слишком хорошо. Нет, не читаю. Но этот господин мог бы помочь мне».
Он имел в виду Диксона, который с готовностью сделал шаг вперед. С позволения Бруно Ди повел их обоих в угол комнаты, где груды томов и libelli,[258] переплетенных и без переплетов, готовые обрушиться в любую минуту, лежали на полках и сосновом столе.
«Составлять много книг — конца не будет»,[259] — процитировал доктор. Он зашелестел книгами в поисках нужной, приподнял крышку сундука, и Бруно мельком увидел рукописи, в которых слова были выведены старым готическим шрифтом; взял с полки книгу, придержав рукой остальные, попытавшиеся последовать за товаркой. Потрепанная, зачитанная книжечка.
«"Вечное предсказание", — сказал он. — Его сын Томас добавил сюда описание Небес. Я знал и учил его, когда он был мальчиком, а потом еще, когда он вырос. Смотрите сами».
Он положил книгу на стол и сделал шаг в сторону, однако спиной к итальянцу повернулся не сразу, словно (подумал Диксон) положил перед мастифом кость, чтобы его успокоить.
Бруно открыл книгу. Сферический символ. Солнце в центре.
Он думал: Кто он такой? Как только разгоряченный дух Бруно явился в этой комнате, английский доктор принял облик источника прозрачной воды — складки его одежды стали струящимися вниз потоками, а лицо и борода — пеной и брызгами. Лишь на мгновение. Никто больше не заметил.
256
«Свинья», — ответил Бруно — «Пусть вам расскажут, как некультурно и невежливо выступала эта свинья доктор и с каким терпением и воспитанностью держался его диспутант…» («Пир на пепле», диалог четвертый).
257
Леонард Диггс (1520–1559) — математик, изобретатель теодолита и телескопа, популяризатор науки. В 1554 г. принял участие в восстании против Марии Тюдор; избежал смертной казни, но лишился своих владений. Его сын Томас (1546–1595) в 1576 г. переиздал альманах отца «Вечное предсказание» (1553), добавив несколько приложений, в том числе: «Действенное Описание Небесных Сфер в согласии с древнейшей доктриной Пифагорейцев, позднее возрожденной Коперником и Геометрической Наглядностью испытанной».
258
Книги (лат.).
259
Составлять много книг — конца не будет — Еккл. 12:12.
95 
