76 
Придя в себя над трупами семейства людоедов.
Изуродованные, растерзанные, в крови и нечистотах, ракшица с детьми валялись среди измятого кустарника, создавалось впечатление, что здесь погуляла чета тигров.
Карна заставил себя отыскать нож и покинул место бойни, так и не решившись забрать наконечник дротика.
Он шел дальше.
Он шел.
В предгорьях Махендры его кормила праща. Лента мягкой кожи — он сам сделал ее из шкуры убитого олененка. Карна стал великим знатоком птиц: у джи— вандживаки, мелкой куропатки, мясо нежно и слегка отдает молоком, фазанов надо запекать в глине, если не лень возиться с дощечками для добывания огня, сорокопуты — те на один зубок, овчинка не стоит выделки, а от черного робина с белыми пятнышками на крыльях пучит живот.
Проще же всего есть птиц сырыми, наспех ощипав, и не шибко привередничать.
Зато ягодами увлекаться опасно: вкусно, сладко, но потом берегись поноса! Присаживаешься под каждым деревом, а всякая поганая макака норовит кинуть в тебя обкусанным бананом…
Красота Махендры мало интересовала парня. Он слишком устал, слишком измучился, чтобы любоваться видами. Кукушка самозабвенно голосит на ветвях цветущей ашоки? — мимо. Журавли танцуют в горных протоках и вокруг зелено— бурых лужаек?! — дальше, дальше! Водные каскады, каждый из множества потоков и вышиной в три пальмы, низвергаются с обрывов? — обойти и вперед! Блестят в откосах прожилки металлов: одни — как отсветы солнца, другие — как осенние тучи, третьи — цвета сурьмы или киновари? Боги, я же не кумбханд-старатель, на кой мне эти залежи?! Пещеры из красного мышьяка, напоминающие глаза кролика?! Кролик — это хорошо, если жирный кролик, а еще лучше, если крольчиха… Он шел.
Он искал Раму-с-Топором.
Поиск стал навязчивой идеей, заслонив от Карны весь мир.
Иногда ему казалось, что мира вообще не существует: только он, Махендра и призрак надежды.
2
МОЩИ
Этот ашрам ты заприметил, едва выйдя из поросшей ююбой ложбины, и едва не кинулся к нему сломя голову. Развалюха, рукотворная жаба врастопырочку, улей с полусферическим перекрытием из плетеных лиан и тебе было ясно, что в середине постройки стоит шест-опора, совершенно необходимый для столь шаткой крыши. Чем— то ашрам напоминал земляной погребальный холм, только южане такие холмы облицовывали камнем, а хижина была всего лишь обмазана глиной.
В предгорьях Восточных Гхат ты не раз встречал подобные жилища. Вблизи деревенек, чьи жители подкармливали аскета милостыней, а в голодное время ушедший от мира питался святым духом и чем придется. Но здесь же селения отсутствовали, здесь бродили разве что редкие охотники, от которых милостыни шиш дождешься, и это был всего-навсего третий ашрам, который попался тебе на склонах Махендры.
В первом лежала иссохшая мумия, улыбаясь тебе с тихой отрешенностью, во втором жил веселый бортник, промышляя медом диких пчел, и на быка среди подвижников бортник походил мало.
Вот он, третий подарок судьбы? издевательство? обманутая надежда?
Ты остановился.
Прислушался.
В глубине ашрама храпела загнанная лошадь.
Этот звук ты, сын Первого Колесничего, не спутал бы ни с чем.
Над головой насмешливо тарахтит трясогузка, разгуливая по ветке бакулы, ей вторит хор цикад и шелест листьев в кронах деревьев, а в ашраме храпит лошадь.
Ты пожал плечами и подошел ближе.
Старое кострище. Зола сухая, слежавшаяся, угли выпирают чирьями с белесым налетом гноя. Наспех ошкуренный чурбачок. Треснутая миска рядом. Порожек хижины. Изнутри тянет кислой вонью — в дворцовых конюшнях пахло не в пример лучше. Впрочем, странствия изрядно поубавили в тебе брезгливости.
— Э-э-э… Есть ли кто?!
Лошадь смолкает, фыркает еле слышно.
Опять храп.
— Дозволено ли будет мне, смиренному, забыв о… забыв о… Тьфу ты, пропасть! Эй, войти можно?! Кто живой, отзовись!
В храп вплетаются стоны: чужое дыхание захлебывается, булькает горлом и снова заводит отчаянные рулады. Крик.
Внезапный, грозный, он заставляет тебя отпрыгнуть и вцепиться в рукоять ножа. Нет, ничего. Обошлось. Бывает.
В ашраме кашляют — долго, гулко, надсадно, словно крик мертвой хваткой палача вырвал кричавшему гортань.
Ты делаешь глубокий вдох и шагаешь через порожек. Пальцы ласкают рукоять.
76 
