— Садитесь, — предложила она.
Бразилец поднял голову; лицо у него было мокрое, как после купания в бассейне. Футболка прилипла к телу, и под ней отчетливо проступал висящий на груди ключ.
Поймав ее взгляд, Кадзуо накрыл ключ ладонью.
— Садитесь, — повторила Масако. — Я вас подвезу.
Он покачал головой, подобрал лежавший на земле зонтик, раскрыл его и зашагал по направлению к старой фабрике.
— В чем дело? — спросила Йоси, глядя вслед исчезающей за стеной дождя фигуре. — Почему он не сел?
Масако захлопнула дверцу.
— Не знаю.
Она повернула ключ зажигания и начала выруливать на дорогу, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида.
— Какой молодец, — пробормотала Йоси, вытирая лицо полотенцем. — Без велосипеда я бы просто пропала.
Масако не ответила, стараясь разглядеть дорогу за мечущимися вправо-влево «дворниками». Заметив, что другие машины идут по шоссе с зажженными огнями, она тоже включила фары. Ехали медленно, то и дело преодолевая похожие на небольшие озера лужи. В какой-то момент Йоси начала клевать носом и, подавив очередной зевок, извиняющимся тоном пробормотала:
— Извини, что расстроила тебе планы. И багажник, наверное, промок.
Масако посмотрела в зеркало — крышка подпрыгивала в такт покачиванию машины. Ну и ладно, пусть дождь еще раз вымоет место, где лежал Кэндзи.
— Не беспокойся. Я все равно собиралась его почистить. Послушай, — не спуская глаз с дороги, спросила Масако, — ты не против проделать то же самое еще раз?
— Проделать что?
Йоси резко повернулась к ней.
— Не исключено, что может подвернуться такая же работа.
— Работа? Ты имеешь в виду, что нам надо будет… еще кого-то? И кто же нам это предложит?
Она смотрела на Масако широко открытыми глазами.
— Кунико проболталась, вот слухи и поползли. Так что теперь это может стать нашей второй работой.
— Проболталась! Так я и знала. Значит, тебя кто-то шантажирует?
Йоси уперлась руками в приборную панель, как будто усомнившись вдруг в том, что Масако сумеет без происшествий довезти ее до дома.
— Нет, меня никто не шантажирует. Если мы согласимся, нам обещают за это заплатить. Детали тебе знать необязательно — ими я займусь сама. Сейчас мне просто надо знать, готова ли ты участвовать, если что-то предложат. Расплачиваться с тобой буду я сама.
— И сколько… это стоит?
Голос Йоси дрогнул, но в нем все же прозвучали нотки любопытства.
— Миллион, — ответила Масако.
Йоси вздохнула и притихла. Но ненадолго.
— За ту же работу? — уточнила она.
— Нам не надо будет ни от чего избавляться. Наше дело — разрезать тело. В моей ванной.
Масако закурила, и салон быстро наполнился дымом. Йоси закашлялась.
— Я согласна.
— Точно?
Масако посмотрела на подругу. Лицо у нее побледнело, губы дрожали.
— Мне очень нужны деньги. А с тобой я готова идти даже в ад.
Наверное, мы уже идем туда, подумала Масако, всматриваясь в запотевшее стекло. Впереди не было видно ничего, кроме хвостовых огней ползущей впереди машины. «Королла» будто уже не катилась по дороге, а плыла, не касаясь колесами земли, и все казалось нереальным, словно бы и эта поездка, и разговор были частью сна, который они с Йоси видели вместе.
5
Тайфун пришел и ушел, прихватив с собой лето. Ослепительно яркое небо исчезло, словно стертое грязной щеткой, а вместо него появился бесцветный, серый купол осени. Похолодало, и Яои чувствовала, как постепенно остывают и ее еще недавно кипевшие эмоции — злость и сожаление, надежды и страхи. Она жила теперь со своими двумя мальчиками, и эта новая жизнь уже начала казаться нормальной. Но соседские женщины, поначалу — движимые кто сочувствием, кто любопытством — сплотившиеся вокруг несчастной вдовы, быстро оставили ее, как только она превратилась в независимую, уверенную в себе мать-одиночку. Теперь Яои редко куда выходила — не считая того, что ездила на фабрику и отвозила и привозила детей, — и все острее и острее ощущала свою отрезанность от мира.
Неужели она действительно так сильно изменилась? Вроде бы и не сделала с собой ничего особенного, разве что подстригла волосы да попыталась заменить сыновьям отца. Прошло слишком мало времени, и Яои еще не осознала, что постепенно меняется внутри, что, избавившись от внешних оков, которыми был Кэндзи, она всего лишь сменила их на внутренние, которыми стало чувство вины за убийство мужа.