40 
Бенджамин коснулся кольца:
— Да. — Уже почти десять лет.
— Поздравляю эту женщину. Она американка?
— Чешка.
Василиса широко улыбнулась:
— Похоже, я привила тебе вкус к славянским женщинам, мой дорогой.
Бенджамин залился краской, он думал, что давно разучился это делать.
— Я рад, что ты жива. — Голос его потеплел. — Однажды мне показалось, что я видел тебя на одном из русских кораблей…
— Когда в Венеции ты со шведским королем свалился с небес и разбил русский флот? Да, я была там и очень обрадовалась, узнав, что ты жив. Но, как ты помнишь, тогда судьба развела нас. Однако та встреча отчасти послужила поводом прибыть в Америку. Я подумала, что ты стал здесь известным человеком и найти тебя не составит большого труда.
— Но только не в этой колонии.
— Мой долг привел меня именно в эту колонию. И я добралась сюда совсем не тем путем, что претендент и присоединившиеся к нему русские изменники. Меня вело мое сердце, я хотела найти тебя и извиниться.
— В это я не верю, — сказал Франклин, изо всех сил постаравшись придать голосу суровость. — Ты никогда меня не любила.
— Нет, я любила тебя. И я причинила тебе боль. Но приходит время, когда хочется все исправить и сделать жизнь лучше.
— Это правда?
— Да, более того, мне нужна твоя помощь.
— Теперь мне все понятно.
Василиса еще шире улыбнулась:
— Бенджамин, ты действительно вырос. И стал даже более циничным, чем была я в свое время. Я не уверена, что твои грубость и колючесть мне нравятся.
— Отчасти они твоих рук творение.
Она рассмеялась, и он узнал этот смех, чистый и мелодичный.
— Что ж, в таком случае позволь мне говорить кратко и по-деловому. Я могу помочь тебе в борьбе со Стерном и претендентом. Но и от тебя мне потребуется помощь… в научной области.
— Неужели?
— Да. Наши реальные враги, ты знаешь, кого я имею в виду, похоже, сплотились. В России есть ученые, которые помогли им накачать мускулы, и очень скоро мы увидим, как они ими заиграют. Мы должны остановить их, Бенджамин, иначе они испепелят Землю.
— Ты пытаешься внушить мне мысль, что ты предала царя?
— Царь, вероятно, мертв, но я продолжаю служить ему, — с горячностью ответила Василиса, ее голос неподдельно дрогнул. — Я не рассказывала тебе, как я впервые с ним встретилась?
— Никогда. А почему это должно быть мне интересно?
— Он спас мне жизнь. Более того, он дал мне новую, лучшую жизнь. Ни один мужчина, никто не делал этого для меня. Поэтому ты должен верить мне, когда я говорю, что я люблю царя и презираю тех, кто отнял у него трон и страну. И те новые хозяева, которым они служат, которых Исаак Ньютон называл malakim… Мы, объединившись, сможем уничтожить их. Мы можем спастись, Бенджамин. Не позволяй обиде, что ты держишь на меня в своем сердце, лишить твой ум трезвости и здравомыслия. Это принесет вред нам обоим.
— Василиса, ты всегда была великим оратором, но ты никогда не стеснялась вывернуть правду так, чтобы извлечь из этого пользу. Двенадцать лет назад у тебя это прекрасно получалось. У тебя есть доказательства того, о чем ты говоришь?
— Ты снова назвал меня Василисой, — тихо сказала она.
— Ты можешь представить какие-либо доказательства своих слов? — настойчиво повторил Бенджамин.
— Думаю, да. Мы с тобой еще вернемся к этому разговору.
— Лучше давай закончим его сейчас.
— Сейчас я могу предложить тебе только мои слова и себя, — просто сказала она. — Если они тебе нравятся, они твои. Если нет, то тебе придется подождать.
— Я не могу долго ждать, — предупредил Бенджамин. — Но я дам тебе время.
— И не пожалеешь.
Бенджамин вышел, и паж проводил его до маленькой сырой комнаты. Он затосковал по их лесному лагерю, где, по крайней мере, можно было заранее заметить приближавшегося врага.
Он не успел опуститься в кресло, как в дверь тихо постучали.
— Как чувствует себя посол?
— Привет, Роберт. Даже и не знаю, что тебе ответить. Этот день привел меня в полное замешательство.
— Слава богу, нас здесь не арестовали, и это значит, нам здесь рады больше, чем у ковета.
— Возможно, они просто тянут время. Как мы и подозревали, Стерн здесь и настойчиво ведет свою линию. Король утверждает, что присутствие Стерна его не радует, но и мое, похоже, не добавляет ему счастья.
40 
