87 
— Как звали того человека?
— Он назвал себя Франсиной.
Франсина… Фрэнсис.
Виконта Райли звали Фрэнсисом. Он был близким другом герцога Кларенса, наследника трона Англии.
Герцог из королевской семьи записывался в журнале клуба под именем его матери, Виктории.
— Он сказал прошлой ночью, что Ленора подвела и Джеральдину, и его самого, — бесстрастно продолжил Джон, — и он не видел Ленору с тех пор.
Ленора… Леонард.
Габриэль не помнил навскидку члена светского общества или парламента, которого звали Леонардом.
Второй мужчина?
Второй мужчина убил человека, который называл себя Ленорой, как убил Джеральда Фитцджона?
Вопросы сопровождались пульсирующим давлением бедра и плеча Джона.
Почему никто не следовал за Габриэлем?
Почему Торнтоны все еще живы?
— Ты знаешь о человеке по имени Митчелл Делани? — спросил Габриэль. Самообладание медленно разрушалось от назойливого запаха духов, близости Джона и наслаждения, которое продолжало пульсировать в его паху. Наслаждения Виктории.
Что задумал второй мужчина? Для Майкла? Для Габриэля?
Для Виктории?
— Нет. — Джон передвинулся в темноте; он создал между ними такое большое пространство, какое только мог. То ли после этой ночи он не мог выносить прикосновений другого мужчины, то ли он хотел дать Габриэлю передышку, Габриэль точно не знал. — Он член клуба?
— Не знаю, — ответил Габриэль. Колеса экипажа вторили его опасению.
Габриэль не был дураком.
Были люди более сведущие в охоте, чем он.
Люди, которые охраняли Майкла и Энн, могли быть подкуплены или убиты.
Кто-то мог следовать за Габриэлем так, что он не знал об этом.
Теперь в любой момент кэб мог остановиться.
Люди могли ждать за дверью со стороны Джона. Они могли убить Джона и взять Габриэля.
Кэб дернулся и остановился.
Джон натянул свой парик; его бедро, бок, локоть и плечо неизбежно прижались к бедру, боку, руке и плечу Габриэля.
— Хозяйка квартиры не знает, кто я, — сухо сказал он в качестве извинения. — Я предпочел бы, чтобы она думала, что меня навещала женщина.
— Ты знаешь домовладелицу? — спросил Габриэль, надеясь, ради блага Джона, что у них была плотская связь.
Надеясь, что он сможет найти тот покой, которого лишил Габриэля второй мужчина.
— Она вдова. Мы иногда находим утешение друг в друге.
— Найди в ней утешение сегодня ночью, Джон.
Джон не ответил. Нагнувшись вперед, он открыл дверь кэба и встал.
Обернувшись назад, он резко сказал:
— Говорят, что у вас не было женщины почти пятнадцать лет.
— Так говорят, — согласился Габриэль.
Краткая улыбка изогнула его губы. Что думают его работники теперь, когда Виктория попросила коробочку презервативов?
— Кто утешит вас сегодня ночью, Габриэль? — спросил Джон.
Габриэль не мог отогнать образ Виктории, вспыхнувший перед глазами. Виктории, наблюдающей за мужчиной-шлюхой и женщиной через прозрачное зеркало. Виктории, предлагающей Габриэлю прикоснуться к ней.
Он вспомнил груди Виктории, пылающие от наслаждения, когда ее живот сжимался, готовый к оргазму, а разведенные ноги жаждали большего: больше пальцев, больше Габриэля.
— Для некоторых мужчин нет утешения, — коротко ответил он.
Однако Габриэль был утешен.
Мысль о втором мужчине вызвала холодный озноб в его позвоночнике. Если бы он коснулся его теперь…
— Я пошел на это с готовностью, Габриэль. — Голова Джона вырисовывалась силуэтом на фоне мерцающего газового света. — Не вините себя.
Габриэль спрашивал себя, как далеко зашел Джон, чтобы помочь ему. Он предложил единственное утешение, какое мог.
— Я прибавлю тебе денег.
— Нет нужды. — Габриэль не мог видеть выражение лица Джона, но в этом и не было надобности. — Когда вы доберетесь до человека, которого ищете, я куплю ферму. Сегодня я обнаружил, что за последние десять лет вы вернули мне мою человечность. За это я благодарен вам.
А за то, что попросил изобразить шлюху, которой когда-то работал в клубе, Джон никогда не простит Габриэля.
Габриэль вернул Джону человечность лишь затем, чтобы снова отобрать ее.
Кэб качнулся; дверь закрылась.
Габриэль остался один, как он и предпочитал. Не было причины чувствовать, как мрак сдавливает грудь.
Не было причины чувствовать потерю работника.
87 
