Особенно,... 
15 
В общем, речь идет о пяти килограммах сельди. Ее надо порезать. Только смотри у меня, режь тонко! Чтобы каждый кусочек просвечивал!
— Извините, я что-то не пойму.
— Банкет у меня, дура! Завтра тебя встретит человек. У него в руках будет два черных полиэтиленовых пакета. Он тебя узнает. Так что сама не подходи. Дальше идешь в лабораторию, торчишь там хоть до ночи и режешь сельдь. Ясно или не ясно? Или хочешь все-таки спеть?
— Нет, — сказала я, — с сельдью у меня выйдет лучше.
— Умница. Все, дуй отсюда.
— А как же…
— Не волнуйся. Я беру это на себя.
Рита услышала все и сказала:
— Форель против сельди. Кто победит?..
На следующий день я встретила человека с пакетами. Им оказался лаборант Сережа, друг Коли Игнатьева. Он любезно помог мне дотащить пять килограммов рыбы вверх по лестнице. Я прикрыла дверь, достала доску для порошков, помыла ее и начала резать.
Работа оказалась неприятной. Ноги сразу затекли. Тогда я переместила всю рыбу на парту; при этом добрая ее часть скатилась на пол, серым мясом вниз. Моя месть заключалась в том, что я его так и не сполоснула.
Сельдь я резала долго. За окном стемнело. Кто-то уже погасил свет в коридоре. Несколько раз мигнув, зажглись уличные фонари.
А ведь я уже давно так живу. Два года. Два года унижений, мольбы и клятв. И все это из-за какого-то глупого импульсивного решения поступать в мед. Стоит один раз смириться и проглотить обиду, и это ощущение подавленности растет как снежный ком. Я же всегда могу встать, возразить, ответить. Но что-то останавливает. Ну, допустим, меня отчислят. Я ведь не помру. Лучше чего-то лишиться, чем потом долго вспоминать, как я позволяла над собой издеваться. Я — далеко не отличница. Хотя честно стараюсь, учу. Да большая часть группы не сильней меня. Периодически спасает случай, удача, деньги, в конце концов. Иногда везет, иногда — нет. Всем, кому довелось учиться в медицинском, известно: на протяжении шести лет ты словно участвуешь в автогонке. Один случайный удачный поворот — и выйдешь в финал. Одна случайная остановка — и система выплюнет тебя на просторы большого мира. И даже если ты умен как, скажем, Короткое, или хитер, как Власов, или настойчив, как Лаврентьева, — все равно надо держать руку на пульсе. И посветить этой учебе, среде, профессии всю жизнь. Другого не дано. Медицина…
Мои глубокие экзистенциальные рассуждения прервал странный грохот. Затем послышался тоненький мужской голос:
— Сука ты эдакая! Анархист! Наркоман!
Я бросила нож и скользкими руками схватилась за дверь, потом снова цапнула нож и выбежала в коридор.
— Пожалуйста, успокойтесь!!! — донеслось откуда-
то издали.
— Нет, гад! Не успокоюсь я! И не смей, не смей меня успокаивать!
В дальней по коридору аудитории горел свет. Ворвавшись туда, я увидела лежащего на полу полуживого уголовника Игнатьева. Над его дрожащим телом возвышался остервеневший Анатолий Семенович Бурт. Вот он взмахнул деревянной табуреткой…
— Форель, Форель! — застонал Коля.
— Тихо ты, — уже более спокойно выдал Бурт. — Встань. Вытри кровь.
— Анатолий Семенович, у вас все дома?! — спросила я.
— Не смей, шалава! — огрызнулся педагог и опять схватился за табурет. Коля посмотрел на него жалобным взглядом. Бурт молниеносно отвернулся, опустил мебель, собрал папки под мышку, несколько раз злобно дернул ключи в замочной скважине и быстро скрылся. Коля медленно поднялся. Он весь дрожал, из его ноздри вытекала багровая струйка.
Я спросила:
— Коль, что произошло?
— Да ничего такого.
— Да ладно тебе. Валяй.
— Ну, в общем, все шло как обычно. Я привел пацанов на химию. Мало ли, в жизни ведь пригодится. Да я их и раньше приводил. Сидим мы, значит, учим книгу. Немного болтаем между собой. Пивасик пьем. Между прочим, Сашок предложил и Семеновичу присоединиться. Тот наотрез отказался. Мы стали дальше учить. Ну, короче, парни разошлись, я остался с Семеновичем один. Говорю: не понимаю, при чем тут бета-фруктоза. Тут вдруг он затих. Молчит, на меня смотрит. Глаза прям кровавые. Он берет, медленно подходит ко мне и вдруг как заорет: «Не понимаешь?! Не понимаешь?! Я тебе сейчас покажу, не понимать! Бета-фруктоза…» Я говорю: «Алло, папаша, уймитесь», — а он мне: «Да ты мудак! Ты мудак, понял? Сука ты неблагодарная! Убью!!!» — повалил меня на пол и начал бить… По ходу, он какой-то ненормальный.
15 
