41 
— А это кто-то с педиатрии, — сказала Катя Лаврентьева, — там чурок полно. Ой… то есть кавказцев.
Фарзет с Жанной покосились на нее, выпучив глаза и Катя добавила:
— Ну, девчонки, ну ладно вам. Вы — хорошие. А чурки на рынке — плохие.
Фарзет с Жанной удивились еще сильней. Фарзет качнула головой:
— Ну, Лаврентьева!..
Внезапно в разговор вмешалась справедливость. В лице Михаила Евгеньевича.
— Катя, выйди из кабинета.
— А что я такого сказала?!
— Так, взяла свои вещи и смылась.
— Ну за что?!
Весь следующий месяц Катя нас доставала:
— Вы видели? Видели, как он меня ненавидит? А главное — за что? Знаю я таких. Они завидуют богатым. Он просто вонючий доктор в районной больнице. У него даже своей машины нет.
А Асурова тем временем стала конкретно исчезать. Она появлялась только на последних занятиях. Обнаженные руки багровели от кровоподтеков. Ритка застенчиво натягивала рукава.
— Я не могу на это больше смотреть. Рит, это ненормально. Он же может тебя убить. Одумайся. Лучше сама сбегай. Так ведь нельзя. Рита, пожалуйста…
Она не слушала. Громко рассказывала:
— Представляешь, прихожу я в гараж. На мне — ультрамини. До трусов, фактически. Для него, для суки, надела. Так вот, там мужики сидят. Его, значит, приятели. Они все — «вау, вау!». А он берет меня за локоть такой, мол. «Ритка, пошли, кое-че скажу на ушко». Ну, я ему отвечаю: «Нет, болван, тут посидим. И пойди налей даме. Бокал облагородь». Этот, значит, глазищи таращит — типа: «Сейчас как облагорожу твою физиономию!» Взял он меня за локоть, мужики все заорали: «Ярик, ты че? Долбанулся?». А он: «Спокуха, мужики. У нас чисто интимный разговор. без посторонних». И вот, когда он бил меня головой об электрошкаф…
— Рита!
— Что Рита? Я двадцать пять лет Рита.
— Ты хоть слышишь, что ты сама говоришь? Ты вникаешь?
— Даш, оставь. Я все прекрасно понимаю. Не дура. У нас, как у Стендаля, — красное по черному. И никто не может нормально, спокойно любить.
— Рита, а как же я без тебя? Тут одни фашисты с бандитами учатся. Ну ради меня, ну брось его. Я не выдержу шесть лет с этими уродами одна…
— Дашуль, — сказала она, чуть понизив свой звонкий голос, — уйду. Правда, уйду. Я ведь не заслужила такой подлости…
Целых две недели Рита отсутствовала. Обычно, если я не встречала ее в институте, то могла случайно заметить в одном из наших любимых клубов или где-то в центре. И вот пролетело столько времени, а Ритки — нет и нет. Вдруг — звонок в дверь.
— Я так ошибалась…
Мы сели на кухне. Рита достала сигареты, а я открыла форточку и заварила чай.
— Валяй.
— А что валять? Он просто стукнул меня… Дашка, смешно. Только ты не смейся, — она непроизвольно хихикнула, — Даш, он меня стукнул… огнетушителем! — Тут Асурова взорвалась громким хохотом. Тревожно затрясся белый стол.
— Рита, ты меня, конечно, извини, может, юмор у меня — не очень, не как у тебя, но что-то я не вижу тут ничего смешного. Ты что, в больнице эти две недели пролежала?
— В какой? Нет, конечно. Я ездила к знахарке.
— Что?!
— Да. Я делала заговор. Теперь он больше руки на меня не подымет. Есть бабка одна, живет под Устюгом. У нее хибара такая, куры, овощи на грядке. Все натуральное. Молитвами, говорит, вырастила, мол, старухи не могут за хозяйством ходить, так она все это богатство и «намолила» Бабка волшебная. Снимает порчу, лечит рак, алкоголизм
— А дурь?
— Дурь тоже выбивает.
— Не похоже…
— Ну, мне о ней Гавр рассказал. Друг из литинститута. Он, кстати говоря, поэт.
— Знаю я твоих поэтов…
— Гавр меня туда и отвез. Башка вся в кровище, бинт за бинтом меняли. Делали «шапочку Гиппократа», как мы на ПП[11] проходили. Ничего не помогало. Кровь хлестала красивым ручейком. Так старуха эта кровотечение остановила. Взяла куриное перо, приложила к башке, дунула…
— Рита, избавь меня, я тебя прошу.
— А ты зря, зря не веришь. Бабушка мне наколдовала, чтобы он больше не бил. Чтобы нормально учился. Стал доктором. Ну и все такое… Вот, теперь заживем с Яриком душа в душу. Он сперва рассердился, как узнал, а потом вдруг говорит: «Меня то в холод, то в жар бросает. И все перед глазами плывет. А в голове крутится: „Ярик, Ритку не трожь, не трожь Ритку!"»
— Подруга, ты в своем уме?
— А что? Я эту падлу люблю. И куда мне теперь деться?
— К психологу сходи. Скажи: «Доктор, у меня проблема. Я полюбила орангутанга. Вот влечет меня, и все. Ничего поделать не могу. Как посмотрю на эту красную жопу, так и трясет меня страсть». Короче, пойди, получи профессиональную помощь. Я себе представить не могу, как ты умудряешься терпеть. Это, повторюсь, ненормально.
41 
