Особенно,... 
90 
Основам его уже научил Питер, проявив задатки терпеливого учителя. Нейт двинулся вперед. Он то и дело падал — то на спину, то лицом в снег — и терял снегоступы, но прогресс был.
После очередного падения он стоически нацепил снегоступы и сделал еще несколько шагов.
— Как корова на льду, да? — пожаловался он собакам. — Никому не рассказывайте.
Лайки, как назло, рванули к лесу. Нейт едва успел сунуть в карман фонарик. Пробежка ожидалась нешуточная. Зато депрессии как не бывало. А если повезет, то от усталости и кошмары сниться не будут.
Путь им освещали звезды и свет из окон дома. Он двигался медленно и не очень ловко. Но осилил прогулку, чему был несказанно рад, хотя и запыхался.
— Кажется, форма восстанавливается. Понемногу. Хотя… все еще разговариваю сам с собой. Но это ничего не значит.
Он поднял голову и стал смотреть на северное сияние, щедро рассыпавшее свои волшебные лучи по ночному небу. Полюбуйтесь: коренной балтиморец Игнейшус Бэрк бегает на снегоступах по Аляске под северным сиянием.
И получает от этого большое удовольствие.
Собаки звали его за собой, временами срываясь на лай.
— Я уже тут, ребята. Он достал фонарик.
— Мег сказала, для медведя рано, — напомнил он себе. — Если только бессонница из берлоги не выгнала.
Для большей уверенности он похлопал себя по боку и нащупал под паркой табельный пистолет.
Передохнув, двинулся дальше, стараясь шагать ровно и не спотыкаться. Собаки вернулись и принялись плясать вокруг него. Нейт готов был поклясться, что они усмехаются.
— Продолжайте издеваться, и никакого собачьего печенья вам не видать. Идите-ка, занимайтесь своим собачьим делом. А мне надо подумать.
Держа в поле зрения с левой стороны огни жилища, он последовал за лайками. Пахло хвоей (он уже научился распознавать местную ель — тсугу) и снегом.
Несколько миль на запад — и лес кончится, так ему говорили. Только снежная пустыня и лед. И никаких дорог.
Но здесь, где так пряно пахло лесом, это трудно было даже представить. И невозможно представить, что как раз сейчас где-то там находится Мег. Мег, у которой в шкафу висит сексуальное красное платье и которая, когда хандрит, печет хлеб.
Смотрит ли она сейчас на северное сияние? Думает ли о нем?
Нагнув голову и освещая себе путь фонарем, он размеренно зашагал, размышляя о фотографиях с того давнего пикника.
Сколько прошло времени от того солнечного дня до гибели Пэта Гэллоуэя? Шесть месяцев? Семь?
А фотографии с елочной гирляндой? Его последнее Рождество?
Неужели кто-то из тех, кто так весело позировал перед камерой, уже тогда планировал свое злодеяние?
Или это было спонтанное убийство, аффект, минутное помешательство?
Нет, событие, произошедшее шестнадцать лет назад в уединенной горной пещере, не могло быть ни тем, ни другим, ни третьим. Оно было результатом точного расчета. И свидетельствовало о большой воле преступника.
Ровно тех же качеств требовала и инсценировка самоубийства.
А может быть, все это домыслы, и в предсмертной записке в компьютере — святая правда?
Мужчина вполне может скрывать что-то от жены и друзей. И даже от себя самого. До тех пор, пока его не задушат отчаяние, раскаяние и страх.
Разве он копает это дело не по той же причине, что хочет вернуться в свое обычное состояние? Он должен обрести прежнего себя, стать таким, каким он был, прежде чем мир его опрокинулся. Должен вырваться из ледяного кокона и снова начать жить.
Все указывает на самоубийство. Все, что говорит против, — не более чем интуиция. А разве ей можно доверять после такого долгого бездействия?
Нейт уже почти год не расследовал убийств, в последние месяцы в управлении он только штаны просиживал. А теперь вот решил трактовать самоубийство как убийство лишь затем, чтобы почувствовать себя нужным?
При мысли о том, как он навязывал Кобену свое мнение, как отдавал приказы подчиненным, не обращая внимания на сомнение в их глазах, Нейт ощутил угрызения совести. А теперь еще и он безо всякого основания вторгся в частную жизнь Мег.
Ему только-только доверили разбираться с мелкими происшествиями и бытовыми потасовками, а он уже возомнил себя важным и крутым полицейским, способным раскрыть преступление шестнадцатилетней давности и опровергнуть версию классического суицида.
Да, как же! Выследит он этого убийцу без лица и имени, выбьет из него признание и торжественно вручит Кобену в подарочной упаковке!
90 
