33 
Доминик выругался, уронил письмо и закрыл лицо руками.
Это должно закончиться.
Он плохо спал по ночам, не мог сосредоточиться на работе, он сомневался, принимая решения. А ведь прежде он всегда был человеком, уверенным в своих действиях, никогда не сожалевшим о своих поступках…
Доминик откинулся на спинку стула.
В самом деле. Что же изменилось после его женитьбы? Почему он решил сделать Арианну своей женой, невзирая на то, что еще недавно сама идея о женитьбе вызывала у него ироничную усмешку?
Он собирался жениться. Когда-нибудь. Не сейчас. И представляя себе будущую жену, он никак не мог представить рядом с собой Арианну. Какой мужчина будет глуп настолько, чтобы женится на полной своей противоположности? На женщине, которая смотрела бы на него, как на грязь под ногами?
Которая бы родила ребенка от другого мужчины?
Да, и это было другой стороной проблемы. С каждым днем он все больше и больше любил малыша, да и кто смог бы его не полюбить? Но ему не нравилось думать о том незнакомце, который его зачал. Арианна никогда об этом не говорила, хотя Доминик заверил ее, что его не волнует ее прошлая сексуальная жизнь. В конце концов, сейчас не средневековье, да и трепещущие девственницы не в его вкусе.
Но почему же его так смущала мысль о том неизвестном, который ласкал и целовал его жену? Почему, глядя на мальчика, он думал, как чудесно было бы, если б он был его сыном?
Мальчик был единственным плюсом в этом фарсе семейной жизни.
Доминик направился к маленькому встроенному в стену холодильнику и налил себе стакан минеральной воды.
У Джованни был хороший характер, замечательное чувство юмора, он проявлял живое любопытство ко всему… включая интимную жизнь мамы и приемного отца.
— Разве мужья и жены не должны спать в одной комнате? — спросил он Доминика во время их очередной прогулки по городу.
— Не обязательно, — заставил себя солгать Доминик. Конечно, мужья и жены должны спать в одной комнате, но он не собирался рассказывать об этом малышу.
Он не станет разговаривать об этом и с Арианной. Он не собирается принуждать ее разделить с ним постель, хотя ему пришлось признаться самому себе, что такая мысль его посещала.
И не раз.
Нет. Он до такого не опустится.
Он также выполнит свое обещание насчет «Шелковой бабочки», которую адвокаты уже оформляют на имя его жены.
Интересно, она хотя бы улыбнется, когда он отдаст ей все бумаги? Будет ли она счастлива, узнав, какую сумму он намерен потратить на воскрешение семейного бизнеса?
Доминик поднял стакан и залпом выпил остаток воды.
Он знал ответы на все вопросы.
Арианна не покажет радости, приняв от него хоть что-нибудь.
Он начинал осознавать, что со дня своей женитьбы он готов был сделать что угодно, только бы не иметь дело с реальностью. У него была жена и одновременно не было жены. И ему приходилось с этим мириться.
Стакан треснул от давления его руки. Он выругался, выбросил его в мусорное ведро и распахнул дверь своего кабинета.
Селия в изумлении поглядела на него.
— Поставь печать на все письма на моем столе, — кинул он, проходя мимо нее.
Селия смотрела на него так, будто видела впервые в жизни. Это из-за его слов или из-за того, что он выглядит злым как черт? Он этого не знал. И ему было плевать. Сейчас ничего не имело значения, кроме урока, который он собирался преподать своей жене. Хватит делать вид, что она ему чужая, он устал от ее игр.
У каждого человека есть предел терпения, и Доминик достиг своего.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Арианна сидела в шезлонге на террасе гостиной дома Доминика, попивая ледяной капуччино, как будто у нее не было ни единой заботы. Этажом ниже, на усаженном цветами дворике, который, казалось, сошел с глянцевой картинки, ее сынишка и его новоприобретенный приятель, Бруно, растянувшись под цветущим деревом, играли в машинки. На террасе возле дворика лениво дремал на солнышке огромный персидский кот.
Глядя на эту прекрасную, мирную сцену, кто бы догадался, какое гнетущее отчаяние наполняет сердце Арианны?
Прошел месяц с тех пор, как Доминик навязал ей этот брак, с тех пор, как он привел ее в свой дом, месяц с тех пор, как она против воли стала его женой… и целый месяц она с ужасом ждала, что, взглянув на мальчика, он поймет, что Джонатан — его ребенок, и тогда окажется, что все ее жертвы были напрасны.
33 
