Особенно,... 
101 
Девушка сидела на кровати и крутила в руках платок — чистый, как с удовольствием отметила Тиффани. Летиция выглядела обеспокоенной — более обеспокоенной, чем обычно, — словно хомячок, у которого вдруг перестало крутиться колёсико в клетке.
— Спасибо, что нашла время заглянуть, Тиффани. Можно пару слов наедине?
Тиффани огляделась. В комнате никого не было.
— Это личное, — сказала Летиция, в очередной раз перекрутив платок.
«Мало друзей её возраста, — подумала Тиффани. — Готова поспорить, ей не дозволялось играть с крестьянскими детьми. Да и вообще выходить из дома, тоже. А через пару дней ей предстоит выйти замуж. О, боги». Выводы напрашивались сами собой. Допрыгнуть до таких высот мысли смогла бы и черепаха со сломанной лапой. А тут ещё Роланд. Похищенный Королевой Эльфов, проведший в её стране, не взрослея, многие годы, запуганный собственными тётушками, страшно волновавшийся за своего престарелого больного отца, а теперь действующий так, словно он на двадцать лет старше, чем есть. О, боги.
— Чем я могу помочь? — дружелюбно спросила Тиффани.
Летиция откашлялась.
— После свадьбы у нас будет медовый месяц, — сказала она, и её лицо порозовело. — Что это, собственно, означает на практике?
Последние несколько слов Летиция пробормотала очень быстро, отметила Тиффани.
— А у тебя есть… тётушки? — спросила она.
Обычно тётушки весьма полезны в подобных обстоятельствах.
Летиция покачала головой.
— Может, тебе стоит попытаться поговорить об этом с матерью? — предложила Тиффани, но Летиция тут же покраснела, словно варёный рак.
— Ты бы стала говорить о таком с моей матерью?
— Мда, понимаю. Ну, в общем, я не специалист в таких вещах…
На самом деле, конечно, специалист[28]. Любая ведьма очень быстро становится экспертом в вопросах, касающихся явления на свет новых людей. Тиффани исполнилось только двенадцать, когда старшие ведьмы стали доверять ей самостоятельно принимать роды. А уж рождению ягнят она вообще помогала с самого раннего детства. Всё происходит естественно, словно само собой, говорила Нянюшка Ягг. Хотя и не всегда так уж естественно, как оказалось. Тиффани вспомнила мистера и миссис Корзину. Милейшие люди, но они успели завести за три года троих детей, прежде чем сообразили, отчего, собственно, это происходит. С тех пор Тиффани старалась проводить с деревенскими девушками, достигшими определенного возраста, ненавязчивые разъяснительные беседы. Просто на всякий случай.
Летиция слушала её так, словно собиралась сделать конспекты, и, возможно, в пятницу сдать экзамен. Примерно до середины разъяснений она не говорила ничего, а потом уточнила:
— Ты уверена?
— Да, совершенно уверена, — ответила Тиффани.
— Ну что же, гм, кажется, общая идея мне понятна. Полагаю, юношам всё это известно, разумеется… Почему ты смеёшься?
— Весьма спорное утверждение, — сказала Тиффани.
О, теперь я вижу тебя. Вижу тебя, грязь, смрад, тлетворная богомерзкая тварь!
Тиффани взглянула на зеркало — большое, круглое и окружённое множеством пухленьких голых ангелочков, которые определённо должны были вскоре погибнуть от холода. В нём отражалась Летиция, а также — слабо, но всё-таки видимое — безглазое лицо Лукавого. Хуже того, силуэт Лукавого начал проступать всё отчётливее. Тиффани знала, что на её лице не дрогнул ни один мускул. Просто знала. «Я не стану ему отвечать, — думала она. — Я про него почти забыла. Не отвечай. Не позволяй ему завладеть тобой!»
Она умудрилась сохранить улыбку на лице, пока Летиция рылась в своих ящиках и сундуках, содержащих, как девушка это именовала, «приданое», то есть, с точки зрения Тиффани, бесконечный запас кружев и оборочек. Тиффани постаралась сосредоточиться на содержимом сундуков, заполнив свой разум кружевами, что каким-то образом отвлекало от слов, выкрикиваемых им. Те, которые она понимала, были достаточно скверными, те, которые не понимала, видимо, ещё хуже. Несмотря на все её усилия, этот хриплый голос всё равно пробивался сквозь защиту: Думаешь, тебе повезло, ведьма. Думаешь, тебе и дальше повезёт? Тебе надо спать. Мне — нет. Тебе везение необходимо постоянно. Мне достаточно лишь одного раза. Всего один разочек, и ты… сгоришь. Последнее слово прозвучало мягко, почти нежно, по сравнению с другими грубыми, резкими, хриплыми словами. Мягко, и гораздо страшнее.
101 
