Особенно,... 
75 
Разумеется, «духи» поставили часовых. Первого я заметил у подножия горы, вернее, услышал. «Дух» сопел и чесался. Его не учили лежать в болоте без всякого движения, пока начальство толчется рядом и ждет, когда ты взвоешь. Я обошел его по дуге. Ступать было больно: камни впивались в босые ноги, резали их, но подобраться близко можно было только так. Подошва берцев почву не чувствует: скрипнет под ней камень или же, не дай бог, покатится… «Дух» меня все же почуял, но поздно. Он встрепенулся, но я ударил с тыла — оттуда опасности он не ждал. «КаБар» вошел ему в шею, как шило в подушечку, и перерубил позвонок. Я подхватил обмякшее тело, аккуратно опустил на камни и двинулся к стоянке.
Второй часовой ошивался там. Он не таился: сидел у погасшего костра, вставал, разминая ноги. До него от ближайших кустов было с десяток метров — много. Автомат болтался у «духа» за спиной — пока добегу, выстрелить не успеет, а вот крикнуть… Оставалось ждать, когда ему приспичит.
Ждать пришлось долго. Ночами в горах холодно, босые ноги застыли, а растереть их я не мог — услышит. Хуже всего, если б он пошел в другую сторону. Выбирая место, я исходил из простого принципа: бегут всегда к ближайшим кустикам. К счастью, так и вышло. Расстегивая ширинку, он направился ко мне, но облегчиться не успел. «КаБар» пробил его до рукояти — он даже не понял, что произошло. Бросив труп, я скользнул на стоянку. Четверо «духов» спали в ряд на расстеленном одеяле. На все ушло меньше минуты. Ладонь — на рот, удар — и рукоять содрогается от последнего сокращения сердца. Я резал их, как свиней, — дед успел научить, споро, одного за другим. Мне было плевать, как их зовут, есть ли у них жены, невесты, дети, родители. «Духи» пришли, чтоб забрать наши жизни, теперь я забирал жизни у них. У Сергея была мать, я обещал ей, что он вернется…
Он и вернулся — в цинковом гробу. До блокпоста я дотащил Сергея живым, умер он по пути в госпиталь. Я был в команде, сопровождавшей тело на родину. Мать Сергея не упрекнула меня. Если б она закричала, бросилась с кулаками, стало бы легче. Но она только плакала и гладила гроб…
По возвращении я узнал: за мою голову объявлена награда. Среди тех, кого я зарезал, оказался родной брат амира. Мне запретили выходить из расположения части, я просидел за забором до начала операции. Спецназ не любит, когда убивают его людей, операцию спланировали и провели. Амира, устроившего засаду, застрелили, а заодно — всех, кто оказался рядом. На предложение сдаться боевики ответили отказом — так сообщили в новостях. Как было на самом деле, народу знать не полагалось; он и не спрашивал. Через месяц истек мой контракт, продлевать его я не стал. В штабе на меня орали, но ребята поняли…
* * *
Проснувшись, я некоторое время лежал, глядя в потолок. Все было как наяву: хруст разрезаемой ножом плоти, рвущийся через ладонь крик и дрогнувший от сокращения сердца клинок. Старательно забытое прошлое вернулось, и на душе от этого было тягостно. Однако следовало вставать, и я этим занялся. Во дворе светило солнце и веяло утренней прохладой. Полный комплекс гимнастики и холодная вода в умывальнике привели меня в чувство.
После завтрака я прошел по владениям. Антон блестяще справился с задачей. Двор ограждал от улицы высокий забор из металлического профиля с широкими раздвижными воротами. Реконструкции подвергся и погреб. Стены, где раньше был вход, ныне не существовало, как и ступенек, их заменил проем по высоте и ширине погреба. Вместо ступенек появился въезд с укрепленными стенками, дно его плавно повышалось и выходило во двор. Теперь в погреб можно въехать на автомобиле. Перемещать товар в Новый Свет стало проще и быстрее: наряду с людскими цепочками можно использовать и повозки. Навес из металлического профиля с легкими, но прочными стенками и воротами закрыл погреб от осадков, любопытных взглядов и незваных визитов. Проявив инициативу, Антон купил участок через улицу; там стоял заброшенный дом, его снесли, а участок разровняли. Получилась отменная стоянка для большегрузных фур. Отныне они сворачивали туда, после чего задом вползали в мой двор. Створки ворот сдвигали вплотную к кабине, она оставалась снаружи, и водитель не видел, кто и как разгружает прицеп.
О реконструкции мы договорились при визите за панелями. Антон не задавал лишних вопросов: взял деньги и занялся стройкой. Позавчера он предъявил работу и калькуляцию затрат. Антон проявил не только расторопность, но и редкую честность. В Москве из оставленных мной денег половину украли бы сразу, а на вторую наняли пленных румын, которые ковырялись бы годами. Я планировал сделать забор и навес, участок напротив Антон купил на сэкономленное. Более того, у него остались деньги! Он гордо выложил их на стол, но я придвинул обратно.
75 
